7. Мадонна Порт-Льигата и Божественный Дали

Окружение Дали никогда не одобряло Галу и относилось к ней чем дальше, тем хуже. Ее считали высокомерной, холодной и слишком жесткой в деловых отношениях. Биографии художника изобилуют свидетельствами, представляющими ее до крайности решительной женщиной, ведьмой, тираншей, злюкой, вероломной и неверной притворщицей, нимфоманкой, палачом художника, воплощенной жадностью и скупостью. В конце жизни ее будут обвинять в том, что она запирает мужа в мастерской на ключ для того, чтобы заставить его работать, что она отравляет его непомерными дозами лекарств, просаживает их состояние в казино, играя в рулетку или на игровых автоматах, ворует семейные деньги (но деньги, в конце концов, у них были общими...) и осыпает молодых любовников сногсшибательными подарками. Робер Дешарн, журналист, сблизившийся с семейной парой в начале 50-х годов и оставшийся другом Дали до конца его дней, дает более нюансированную характеристику: «Вопреки отзывам, которые можно услышать от самых разных людей, Гала вовсе не была закрытым и неискренним человеком, она была русской, одновременно суровой и обаятельной, с непредсказуемыми перепадами настроения».

Дешарн подтверждает, что она яростно стояла за режим и порядок, и это, безусловно, имело немалый смысл. Рассказывали, что она могла ударить коллекционера, который с ней не соглашался. Для Джона Ричардсона, директора галереи Кнёдлер с 1972 по 1976 год, Гала была не только деловым партнером, он подружился с ней и с Дали и вот что пишет о них: «У меня сложилось впечатление, что он искусно разыгрывал свои вспышки, будучи умным и искусным актером, и прекрасно понимал, что делает. В коммерческих отношениях он был дьявольски хитрой бестией и вдобавок очень жесток. Гала умела манипулировать им, а он в свою очередь манипулировал ею. В артистическом мире существует непреложная аксиома: творец представляется свободной личностью, человеком не от мира сего, зато жена у него практична донельзя, настоящий черт в юбке. Но Гала в самом деле была чертовкой. Она могла вас поколотить, если не получала того, чего хотела. А хотела она, как мне кажется, власти, денег и роскоши».

Мужья Галы возвели ее на пьедестал. И Поль Элюар, и Сальвадор Дали встретили эту женщину в решающий миг своей жизни, своей творческой судьбы — когда природная одаренность могла стать профессией или не стать ею. Гала, не щадя себя, поддерживала и того и другого, окружала заботой, любовью, подбадривала, вдохновляла, прилагала невероятные усилия, чтобы помочь добиться известности, следила за тем, чтобы их таланту оказывали должное уважение. Всю свою бешеную энергию она тратила на достижение ими успеха и, обладая даром жертвенности, всегда оставалась в тени.

Сколько мужчин влюблялись в красавицу славянку, покорялись ее необычайной личности? Поль Элюар влюбился на всю жизнь, для него в конце концов «существовала только одна женщина — Гала». Когда она оставила его, он почувствовал себя до того неприкаянным, что стал думать о смерти. Для поэта она навсегда осталась «воплощением любви, воплощением неутолимого желания и эротического наслаждения». Она обещала ему жизнь, полную чудес и славы, и сдержала бы обещание, если бы не предпочла Сальвадора Дали, совсем еще молодого человека, подающего надежды и претендующего на гениальность, который во сто крат воздаст ей славой, богатством и могуществом. Макс Эрнст в свое время оставил и жену, и ребенка, чтобы пережить короткий безумный роман с Галой.

Сальвадор Дали всегда и всюду признавался, что «без Галы все было бы кончено». Когда он встретил ее в одно чудесное летнее воскресенье 1929 года, он узнал в ней русскую девочку, которая постоянно снилась ему в детстве и запечатлелась в его памяти навсегда: мчащиеся по снегу сани и в них укутанная в белый мех девочка. В Гале он узнал свою Галочку, она воскресла из небытия. Несколько дней спустя Дали был захвачен, потрясен, околдован ложбинкой на спине Галы, «изумительно женственной, которая так грациозно спускалась по гордому энергичному торсу к изящным ягодицам, и осиная талия делала эту спину еще желаннее».

Прошли годы, и, несмотря на кризисы, неизбежные в супружеской жизни, Гала осталась главной героиней жизни Дали, главным соратником в творчестве, ангелом равновесия, как он называл ее, близнецом божественного яйца Леды из мифа о Диоскурах. Гала всегда рядом с ним, она протягивает ему руку, когда он боится упасть, и глядит с той влюбленной улыбой на губах, которую умел передать только Леонардо да Винчи. «Из моих болезненных душевных состояний, из блужданий в царстве фантазии, параноидальных видений и бреда Гала создала царство классики. Она от-Дали-ла мой бред и включила мозговые механизмы, которые стали фиксировать фрагменты действительности. Благодаря ей я стал отличать мечту от реальности, мои эфирные намерения от моих классических откровений. Общение с Галой стало для меня постоянной тренировкой, благодаря которой во мне развилось чувство объективности, не помешав и не затронув моей паранойи, источника моей гениальности». В своих автобиографических произведениях «Тайная жизнь Сальвадора Дали» и «Дневник гения» художник беспрестанно возносит хвалы Гале. У Галы необыкновенная интуиция. Гала всегда оказывается правой. Гала так чувствительна. Гала самая прекрасная из женщин. Гала умеет любить сама и пробудить любовь к себе. Гала не боится смерти. Гала правит кораблем их судьбы. Гала уникальна.

В начале 50-х годов поползли слухи, что супружеская чета Гала—Дали близка к разрыву. Эта иностранка, эта грешница, не таясь, проводила время в других объятиях, оставляя своего мужа, национальную гордость страны, ради юнцов, с которыми резвилась в бухточках на побережье поблизости от Порт-Льигата. Макс Эрнст и Леонор Фини в один голос твердили, что Гала превратилась в пародию на жену. Обитателей рыбацкого поселка ее поведение просто-напросто шокировало.

Именно в это время Сальвадор Дали познакомился на благотворительном балу с Нанитой Калашниковой, дочерью писателя Хосе Мариа Карретеро. Она родилась в Испании, как Дали, вышла замуж за русского и жила то в Америке, то на родине, проводя полгода в Нью-Йорке, где на Парк-авеню у нее была квартира, а полгода в Марбелье. Красивая, женственная, образованная, она останется ближайшей подругой Дали до самой его смерти. Он называл ее Людовиком XIV, дразня внешней схожестью с французским королем. Появление молодой женщины в жизни мэтра подало повод для новых сплетен. Поначалу новая связь вызывала у Галы бешеную ревность, но спустя какое-то время она увидела в ней положительные для себя стороны: на протяжении нескольких десятилетий она неотлучно находилась при Дали, опекала его и обслуживала, а теперь наконец могла передать в надежные руки достойной доверия женщины, а сама немного пошалить в бухточках.

Однако надо сказать, что Дали не давал ни малейшего повода думать, будто он отдалился от жены, равно как и Гала не проявляла желания с ним расстаться, напротив, они, казалось, стали еще ближе. В «Дневнике гения», второй части своей автобиографии, художник не устает повторять, что он и Гала любят друг друга с каждым днем все больше. Дали доводит свое повествование до 1963 года, начав его в Порт-Льигате в мае 1952-го под условным названием «Моя еще более секретная жизнь», и на протяжении всего повествования Гала неотступно с ним рядом. Когда вечером 17 мая 1952 года она приходит поцеловать его перед сном, он называет ее поцелуй «самым сладким, лучшим из всех поцелуев в его жизни».

11 августа 1953 года он описывает сладостное послеполуденное время, «достойное богов», проведенное наедине с Галой. 24 августа он говорит, что у них с Галой «медовый месяц и отношения еще более идиллические, чем обычно». 3 сентября он вновь прославляет жену: «Гала выразила восхищение моими картинами. Ложусь спать счастливый. (...) Спасибо, Гала! Благодаря тебе я стал художником. Без тебя я не поверил бы в свой талант. Дай мне руку! Я люблю тебя с каждым днем все больше, и это правда...»

Август 1953 года был солнечным и счастливым, супруги провели его в обществе Артуро Лопеса-Уилшо, который 7 августа приплыл на своей яхте «Чайка» в бухту Порт-Льигата. С чилийским миллиардером и его друзьями Гала и Дали по-настоящему веселились. Артуро разгуливал по дому в костюме перса с бриллиантовым ожерельем, украшенным эмблемой чайки, а Дали щеголял в бирюзовых турецких шароварах и митре епископа. В благодарность за веселый отдых миллиардер подарил хозяевам кресло из панциря черепахи с полумесяцем над спинкой.

Чувства Дали к жене, «яркой комете, беззаконной и постоянной», остаются неизменными. Она по-прежнему его Градива, его Елена Троянская, из-за которой мужчины теряют голову и совершают безумства, она его «золотко», это слово Дали произносит по-русски. Что бы ни говорили о любовных похождениях Галы, она всегда рядом со своим мужем, когда они появляются в обществе. В сентябре 1951 года они вместе отправляются на «праздник праздников», бал-маскарад «Венеция Лонги и Казановы», который устроил их друг-мексиканец Карлос де Бейстейги в Венеции. Появление Галы и Дали в зале палаццо Лабиа произвело настоящую сенсацию. Сами они были в костюмах от Ланвена, впереди них двигались трехметровые призраки на ходулях, в масках и треуголках, одетые в белые балахоны с черными помпонами. При виде такого зрелища у присутствующих перехватило дыхание.

В конце 50-х годов, которые без преувеличения можно назвать бурными, Гала и Дали решили вновь соединить свои судьбы, на этот раз перед Богом. Венчание состоялось 8 августа 1958 года в Жероне и не было особо торжественным. Дали вновь признался в любви Гале, и Гала ответила ему тем же. В качестве свадебного подарка Дали дарит Гале уникальное украшение, сделанное по его рисунку нью-йоркским ювелиром Карлосом Альмани, «Лебедя Леды» — лебедь сделан из александрита (камень из России), а яйцо из изумруда.

Церковный брак Галы стал возможен после того, как она овдовела. Ее переписка с Полем Элюаром завершилась 21 февраля 1948 года. В своем последнем письме поэт жаловался на денежные затруднения и просил — в который раз! — написать Сесиль, дочь никак не излечится от тоски по матери: «Сесиль думает, что ты ее больше не любишь, и боится, что больше не увидит тебя. У нее достаточно твердости, и все-таки она каждый раз плачет, когда говорит о тебе». О себе он пишет, что после смерти Нуш все острее чувствует одиночество. (Нуш умерла два года тому назад, 28 ноября 1946 года.) Кончает он письмо нежной нотой: «Милая Галочка, как бы мне хотелось с тобой увидеться. Н.Т. Поль».

Но Элюар недолго оставался в одиночестве. В 1949 году во время путешествия по Мексике он влюбился в перуанку, на двадцать лет моложе него, по имени Доминик Лемор, в июне 1951-го он на ней женится, и его свидетелем будет Пабло Пикассо. Доминик вдохновила его на сборник стихов «Феникс», который будет опубликован в год их свадьбы. Лето 1952-го они с женой проведут в Бенаке в Дордони, где поэт закончит «Замок бедняков», который появится в печати 11 февраля 1953 года, после его смерти: в это лето поэт уже был серьезно болен. Дни его были сочтены. В сентябре 1952-го из-за приступа грудной жабы он был вынужден срочно вернуться с женой в Париж, чтобы активно заняться лечением. 18 ноября в 9 часов утра Поль Элюар скончался от сердечного приступа у себя дома, в Шарантоне, улица Гравель, 52. Похороны состоялись четыре дня спустя на кладбище Пер-Лашез. Когда-то Поль Элюар пообещал: «Раз мы будем стареть, будем стареть вместе». Но он не дожил до старости, и связь его с бывшей женой оборвалась. Опечаленный смертью поэта, которого он считал таким же замечательным, как Лорка, Дали сделал в «Дневнике гения» вполне справедливую запись: «Столько смятения и смуты ради истинной чистоты».

В 1929 году Сальвадор Дали похитил у Элюара музу, и она стала музой Дали. Стала и останется до самой своей смерти в 1982 году, осеняя все его творчество, вопреки любым слухам и любым связям, сопутствующим супружеской паре Дали—Гала. В эти годы художник задумывает «Царственный памятник женщине-ребенку, Гале» — фантастическую утопию в стиле Клода Лоррена с вкраплениями стиля модерн, а в последние месяцы перед смертью жены работает над картиной, в которой сквозь силуэт святого Себастьяна Морры просвечивает лицо Галы, окруженное пугающими символами. Полотно останется незаконченным, Дали не хватило мужества — его модели, его музе становилось все хуже и хуже, присущая ей ясность ума оставляла ее. За несколько недель до смерти жены он пишет два варианта картины «Три загадки славы Галы», где она, недостижимая, уже улетает от него, касаясь головой облаков. Дали переживет жену и до конца своих дней будет жить воспоминаниями и глубокой тоской о Гале; врачи определят его состояние как нервную депрессию. Он никогда уже не будет здоров ни физически, ни душевно.

Сальвадор Дали никогда не устанет писать Гаду, как не уставал он писать скалы мыса Креус, как в молодости не уставал писать сестру Ану Марию, потом Федерико Гарсию Лорку, затем текущие часы и фрейдистских персонажей с потайными ящичками. «Самые благородные существа были изображены Веласкесом и Сурбараном. Я приближаюсь к благородству, только изображая Галу». На протяжении всей своей творческой жизни Дали прославлял ту, кого считал музой муз, запечатлев ее в бесчисленных портретах, Градивах и Галатеях. Он пишет ее одетой, обнаженной, анфас и со спины, среди скал и среди персидских орнаментов, в виде Галарины в память о Форнарине Рафаэля, в виде Леды и в виде святой Девы Марии. Она прекрасна и тогда, когда погружена в глубокий сон на полотне «Апофеоз Гомера», и тогда, когда вот-вот проснется от укуса пчелы на картине «Сон, навеянный жужжаньем пчелы вокруг граната»: ей осталось спать всего несколько секунд, она проснется и увидит позади себя слона, несущего обелиск с фаллическими символами. Гала постоянно присутствует на полотнах художника, в каком бы стиле он ни писал их. Когда самый сюрреалистичный из сюрреалистов порывает с этим течением, когда ищет для себя новых путей, он набрасывает ее силуэт на своих эскизах, пишет ее лицо на своих полотнах, воплощает ее фигуру в своих скульптурах. А живая, объемная, полная красок Гала стоит рядом с ним, за его плечом, смотрит на его палитру и кисть, бдительно и с восхищением наблюдая, как рождается на полотне картина.

Что нам за дело до сексуальных особенностей Сальвадора Дали? Что нам за дело до того, как он мыслил для себя верность? До конца своих дней он чтил, превозносил и ставил на пьедестал Женщину, во всяком случае ту, что стала ему женой. Вечно прекрасной останется нарисованная кистью Дали Гала, которая не страшилась смерти, но боялась старости. Однако если на ранних полотнах она удивительно близка и чувственна, то со временем становится все отчужденнее и жестче. Отчужденность, присущая Гале на последних полотнах Дали, обусловлена в немалой степени теми мифологическими или религиозными сюжетами, которые он выбирал для своих картин. Но как бы там ни было, муж смотрит на жену неизменно влюбленным взглядом, она остается для него неизменно желанной. В 1960 году Дали пишет картину «Гала со спины, обнаженная», она для него «сфинкс, который вместо того, чтобы задавать загадки, разрешает их все. Гала, зримая женщина, и своей любовью помогает приблизиться к реальности и познать ее». В это время его жене почти шестьдесят, но в глазах художника она по-прежнему молодая женщина. Влюбленный в нее точно так же, как в первый день, он наделяет ее даром неподвластности времени, о котором она мечтала, который пыталась присвоить себе с помощью пластических операций.

Образ Галы сопутствует художнику всегда — пишет ли он в сюрреалистической манере или в классической, атомической или мистической. Начав применять свой параноико-критический метод управляемого бреда, он в качестве одной из первых работ рисует китайской тушью «Параноическую метаморфозу лица Галы» (1932). На протяжении достаточно длительного сюрреалистического периода Дали пишет Галу много раз, и для него это всякий раз возможность сверхреалистического с ней сближения, так воспринимает он и «Портрет Галы с омаром» (1934), и «Портрет Галы с двумя бараньими отбивными на плечах», выражавший желание художника, которое можно было сформулировать «так бы и съел!». Поклонник отчетливости, маниакально приверженный совершенству, Дали упражняется в виртуозности, помещая на своих картинах портреты-миниатюры. В картине «Предместье параноико-критического города: послеполуденное время на границе европейской истории» (1936) под высокими аркадами, вызывающими в памяти работы Де Кирико, Дали вручает Гале гроздь винограда, символизирующую завершение метаморфозы. Гала присутствует в цикле картин, связанных с Вильгельмом Теллем, точно так же, как в серии картин, связанных с «Ангелу-сом» Милле, которые Дали писал на протяжении 1933 года: «Гала и «Ангелус» Милле перед неизбежностью конических анаморфоз», «Сфинкс и сахар» (Гала любуется пейзажем в золотистых тонах, где вырисовываются фигуры персонажей Милле) и «Ангелус Галы».

Когда в 40-х годах Дали обращается одновременно к темам ядерных катастроф и к религиозным темам, моделью ему снова служит Гала. Он создает «Атомную Леду», шедевр этого периода, о котором критики говорили, что он проникнут «атомной мистикой». Этот аллегорический портрет Галы Дали закончил в 1942 году в Америке, положив в его основание миф о Леде и лебеде и воспользовавшись техникой художников Возрождения. Словно бы собираясь присесть на цоколь из мрамора Гала парит в воздухе, обнимая левой рукой шею лебедя (фаллический символ); в то время как воздушное парение тел символизирует для Дали чистоту. У ног Леды — книги, они одновременно и символ знания, и олицетворение истинности божественных тайн. Вдохновенная кисть мастера изобразила чудесную светящуюся преображенную Леду, богиню его метафизики. ««Атомная Леда» — ключевая картина жизни нашего времени. Все подвешено в воздушном пространстве, ничто не соприкасается друг с другом. Ни одна фигура, ни один предмет не касаются земли. Даже море в состоянии левитации. Море отделено от земли». Не один год писал Дали эту небольшую картину, и Гала позировала ему по целым дням.

Как большинство картин этого периода, «Атомная Леда» написана в строго академической манере, и ее композиция подчинена выверенным математическим законам. Дали, увлеченный трактатом Луки Пачоли «О Божественных пропорциях» (1509), прибег к помощи румынского математика, князя Матея Гили, с которым познакомился в Калифорнии. Использовав расчеты, которые сделал для него математик, художник на протяжении трех месяцев научно размещал на полотне все элементы своей будущей картины.

Состояние парения, в котором находятся все тела и объекты, отражает не столько представление о мире современных физиков, сколько духовную эволюцию художника: сначала он считал себя агностиком, потом сделался католиком и приверженцем римской апостольской церкви. Неужели Дали и в самом деле нашел то, что искал, — тот самый Дали, который в эпилоге к «Тайной жизни Сальвадора Дали, написанной им самим» утверждал: «А я не верю, и боюсь, что так и умру, не увидев неба». Вряд ли. Потому что и спустя пятнадцать лет он сказал Алену Боске: «У меня нет веры, этой благодати, которая дается Господом. Я черпаю веру в своих изысканиях, в своей космогонии, и во всем том, что открывают мне современные науки». Отец Бруно Фруассар, занимавшийся изучением феномена Дали, пришел к выводу, что идея Бога осталась для каталонца непостижимой и он искал Его материального проявления в ядерной физике. Если Предвечный существует, Он существует в человеческом обличии. Исходя из этой гипотезы, художник (агностик) пытался отыскать Бога в свете научных открытий своего времени. Вместе с тем он пытался проникнуть и в тайны материи, сподобиться благодати истины. С этой точки зрения картина «Купол, созданный из изломанных тачек» — самая убедительная демонстрация мистических видений Дали: небо располагается в груди человека, обладающего верой, так как мистика художника связана не столько с религией, сколько с научными прозрениями.

После долгих лет блужданий по лабиринтам подсознания, питающих вдохновением художника-авангардиста, Дали обращается к классике. Он убежден, что, воскресив художественные ценности предыдущих эпох, спасет современное искусство от абстракции. Отныне Дали работает в живописной технике своих предшественников и использует традиционные для христианских икон священные образы Мадонны, Христа, Тайной вечери, одновременно подкрепляя свой мистицизм эротическими видениями. Художник убежден, что «искусство не замещает оргазм, но зато его может заместить мистицизм». Мадонна и Христос присутствуют даже в чисто эротических произведениях Дали, например, таком, как «Юная девственница, содомизирующая сама себя рогами собственной чистоты», которую он написал для одного эротического журнала в конце 30-х годов.

Но в работах Дали любых периодов неизменно присутствует Гала. В обоих вариантах «Мадонны Порт-Льигата», 1949 и 1950 годов, она изображена в виде Девы Марии. Первая картина, меньшего размера, написанная целиком и полностью в традициях Кватроченто, была вручена папе Пию XII лично Божественным Дали во время частной аудиенции 29 ноября 1949 года. Дали хотел, чтобы папа благословил начало его нового, мистического периода. После этой встречи Святой отец объявил, что полотно Дали произвело на него большое впечатление, тогда как художник публично признал свою приверженность к католической вере, хотя его возвращение к религии началось уже в 40-х годах. Как бы то ни было, но эти картины-близнецы, обе вдохновлены эстетикой Ренессанса, в частности «Святой Девой из Бреры» Пьеро дел-ла Франчески, в которой Дали видел воплощение триумфа чистоты и триумфа абсолютной монархии. Галу — Мадонну художник представил в виде телесной дарохранительницы, сквозь которую просвечивает небо, дитя Иисус и божественная гостия. Дали затронул сюжет непорочного зачатия. Фигуре Девы с расколотой головой Галы придана треугольная форма. Тело ее пусто. Дитя парит в нем над бархатной подушкой, держа в руке крест и шар, символизирующие его власть над землей.

Два года спустя художник изобразит Галу на картине «Сферическая Галатея» (1952), ее лицо возникает из вселенского потока броуновского движения, воплощая священный образ божества: «Моя любовь к Гале есть та духовная энергия, которая сливает воедино всех возможных Дали и все клетки моего существа в единого Дали, как дезоксирибонуклеиновая кислота есть память о Боге, помогающая каждой живой клетке Вселенной». В глазах Дали его жена — сама чистота и душевное благородство, поэтому все ангелы, которых так много на таких его картинах, как «Пейзажи Порт-Льигата со знакомыми грешными ангелами», «Порт-Льигат в свете закатного солнца», «Ангел Порт-Льигата», — похожи на Галу. Уже в 1945 году она воплощает собой чистоту в картине «Моя жена, обнаженная, рассматривает, как ее тело становится ступенями, позвонки — колонной, небом и архитектурой», через тело Галы сквозит небо, она словно бы фильтр между реальным миром и миром чистоты.

Второй шедевр Дали этого же периода «Христос Сан Хуана де ла Крус» создан и выставлен в 1951-м, одновременно с публикацией «Мистического манифеста», в котором художник анализирует свое понимание распятия. Художник видит свою задачу в синтезе классицизма мистического и классицизма атомического: «В тысяча девятьсот пятьдесят первом году произошло два самых потрясающих события для бывшего сюрреалиста — во-первых, ему открылась мистика, во-вторых, пришло совершенство рисунка; и то и другое проявление мощи, и оба этих проявления снизошли на меня вместе и одновременно. В Каталонии существует три гения: Раймунд де Сабунде, автор «Натуральной теологии», Гауди, создатель средиземноморской готики, и Сальвадор Дали, творец новой параноико-критической мистики и спаситель, как на то указывает его собственное имя (Сальвадор по испански «спаситель») современной живописи». На изображение распятия Дали вдохновил рисунок, который приписывают Сан Хуану де ла Крусу, созданному им в минуты мистического экстаза и хранимого в монастыре Воплощения в Авиле. Дали изображает Христа в необычном ракурсе — нависающий над миром крест виден сверху, а внизу расположена бухта Порт-Льигат. Дорожа в первую очередь метафизической красотой, художник изображает Христа без традиционно присущих распятию атрибутов: тернового венца, гвоздей и кровоточащих ран, но на этот раз трактует сюжет всерьез, что отнюдь не всегда ему свойственно. «Я всегда считал Христа гениальным популяризатором, а вот что касается изобретения новой религии — нет! Пустое место! Он обожал рекламу, точь-в-точь как Дали. И конечно, он поражает меня именно с этой точки зрения, как-никак добился даже того, чтобы его распяли, и сделал это только для того, чтобы его запомнили», — сказал Дали Алену Боске.

Написав свое первое «Распятие», Дали впоследствии будет изображать рядом с Христом и Галу. В «Атомном Вознесении» (1952) над Христом, распятым на кресте, на небо возносится Гала. Дали тщательно трудился над изображением Галы в картине «Гала вознесенная», добиваясь, чтобы ее образ обладал особой красотой и особой подлинностью. С тем же тщанием он работал и над картиной «Христос среди камней» (1959). «Любовь к Гале дала мне возможность сделаться художником», — не устает он повторять. Апофеозом прославления жены и возлюбленной становится картина с совершенно непроизносимым названием «Галаидалдезоксирибонуклеотическая» (1960): Земля погибла от атомного взрыва, но его муза бессмертна и царит. На картине всего три цвета — красно-коричневый, золотой и ультрамарин, в целом в ней есть та же призрачность, что и в «Путешествии на остров Цитеры» Ватто.

Если рассмотреть картины Дали, изображающие Галу, последовательно, одну за другой, то можно проследить эволюцию отношений этой супружеской пары, понять, каковы были их надежды, чувства, поиски и открытия.

Их история началась в 1931 году, два года спустя после встречи, когда «Градива находит человекоподобные скалы», чтобы наслаждаться среди них объятиями в испепеляющей жаре мыса Креус, между водой и небом. Сальвадор Дали и Гала были в то время двумя влюбленными в невольной изоляции, любовниками, нарушающими супружескую верность, от которых отворачивались обитатели городка по приказу нотариуса, дона Сальвадора Дали-старшего. Они обустроят свой маленький мирок в Порт-Льигате среди сетей и рыбаков, двое из которых останутся на полотне «Незримая арфа, совершенная и обыденная» (1932), перенесенные с фотографии, сделанной самим Дали. На картине, точно так же, как на фотографии, Гала удаляется, повернувшись спиной к двум сыновьям Лидии.

Отец художника — его давно уже нет на свете — и его недоброжелательное отношение к Гале стали сюжетом знаменитой картины «Загадка Вильгельма Телля» (1933), написанной в манере Караваджо и Риберы. Художник поместил у себя на голове отбивную, символизируя отцовское желание съесть маленького Сальвадора, которого отец баюкает на руках. Рядом с отцовской сандалией в микроскопической колыбели, сделанной из половинки ореха, различимо крошечное личико Галы с необыкновенно живым взглядом. Малейшее движение отца, его харизма, его авторитет способны уничтожить крошку, ему словно бы дано право карать ее или миловать. Дальнейшее развитие событий покажет, что победу одержит Гала. Родные Дали окончательно исчезнут с полотен художника, зато Гала будет продолжать жить в его творчестве, этом параллельном реальному мире.

Вам понравился сайт? Хотите сказать спасибо? Поставьте прямую активную гиперссылку в виде <a href="http://www.dali-genius.ru/">«Сальвадор Дали: XX век глазами гения»</a>.