«Стать другим»: объективизация
Идея преобразования субъекта возникает с самого начала сюрреализма. Этому служили прежде всего теория и практика автоматического письма, в которых Бретон стремился к максимальной непосредственности, к тому, что он называл объективностью: «субъективное» письмо (письмо субъекта) должно превратиться в «объективное» (буквально — письмо объекта, при котором субъект оказывается в
роли «регистрирующего аппарата», как было описано в первом «Манифесте сюрреализма»). Именно так были задуманы «Магнитные поля» Бретона и Супо.
Процесс объективизации Бретон описывал в своем «Дневнике» (30 декабря 1920 г.): «Впервые, как я думаю, писатели отказались выносить суждение о своем произведении, ибо у них даже не было времени узнать, что они творили... Любые два слова, спонтанно поставленные рядом друг с другом, не могли не сочетаться хотя бы в силу того, что они являлись порождением одного духа, и точно так же этот дух, полностью отдаваясь своему порыву, не может оставаться идентичным самому себе... Мы заполняли целые страницы этим бессубъектным письмом; мы видели, как в нем рождались такие события, какие даже не могли бы нам пригрезиться, как в нем заключались самые таинственные союзы; мы продвигались вперед, как в волшебной сказке»1.
Если субъект автоматического письма должен стать объектом, то субъект письма становится другим подобно тому, как происходит перевоплощение в ритуале: он не играет роль, не лицедействует, он становится или превращается. Именно в этом смысле сюрреалисты понимали фразу Артюра Рембо, которая была одним из символов сюрреалистической веры: «Je est un autre» («Я — другой»; здесь неправильная форма французского глагола «быть» может быть истолкована как стремление автора к ритуальному перевоплощению). Причем стать другим не обязательно означает «стать кем-то одним другим», но может означать и «стать многими другими» в соответствии с заветом Изидора Дюкасса, говорившего: «Поэзия должна создаваться всеми, а не одним человеком». А в случае с автоматическим письмом «другой» не субъект, а объект. Тогда поэзия становится безлична, но при этом поэтическое «я» вовлекается в ряд сложных взаимодействий с предметом своего письма. Автоматическое письмо есть автоматическое записывание, при котором автор-посредник приносит себя в жертву записываемому объекту. «Мы — люди, не занимающиеся никакой фильтрацией, ставшие глухими приемниками множества звуков, которые доносят до нас, словно эхо, люди, превратившиеся в скромные регистрирующие аппараты»2. Уничтожение субъекта письма как автора понималось сюрреалистами вполне буквально, на тематическом уровне. Это одна из самых распространенных сюрреалистических тем: «Магнитные поля» заканчиваются изображением надгробной плиты с именами Супо и Бретона, в финале пьесы «Пожалуйста» Бретона и Супо происходит самоубийство авторов, то же — в пьесе «Тайны любви»; Деснос пишет цикл стихотворений «Могилы», иллюстрируя его изображением сюрреалистического кладбища, Супо — цикл «Эпитафии»; в журнале «Литература» публикуется анкета о самоубийстве.
Ситуация автоматического письма интересна не только «жертвоприношением автора», процесс которого подробно описан в первом «Манифесте сюрреализма» и может быть расценен как своеобразная мизансцена: «Устроившись в каком-нибудь уголке, где вашей мысли будет легче всего сосредоточиться на себе самой, велите принести, чем писать. Расслабьтесь, насколько это в ваших силах, приведите себя в состояние наибольшей восприимчивости...»3 Бретон подчеркивает ритуальный смысл этой мизансцены тем, что называет ее «Тайны магического сюрреалистического искусства».
Превратившись в «объект» в том смысле, что, став «пассивным» по отношению к «голосу тени», который он записывает, автор становится одновременно «наблюдателем» по отношению к собственному творению. На это обращал внимание художник Макс Эрнст: «В качестве зрителя он (автор) присутствует, безразличный или увлеченный, при рождении произведения и наблюдает за разными фазами его развития»4. У автора двойная роль — и создателя, и получателя произведения, способного выразить свою реакцию. Таким образом, автор играет одновременно и роль зрителя, ситуация «стать другим» в сюрреализме неизбежно сопровождается рефлексивным началом.
Примечания
1. Breton A. Œuvres complètes. 1988. T. 1. P. 620.
2. Называть вещи своими именами. М., 1986. С. 58.
3. Там же. С. 59.
4. Ernst M. Comment on force l'inspiration // Le surréalisme au service de la Révolution. 1975. N 6. Réed. P. 43—45.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
Вам понравился сайт? Хотите сказать спасибо? Поставьте прямую активную гиперссылку в виде <a href="http://www.dali-genius.ru/">«Сальвадор Дали: XX век глазами гения»</a>.