Малыш Жежен

...Этот тонкий, узкоплечий молодой человек с правильными чертами лица и нежным, как у ребенка, взглядом, был единственным французом среди пациентов высокогорного санатория. И единственным поэтом, правда только недавно ступившим на стезю поэтического творчества и писавшим стихи втайне от всех. Он одевался очень элегантно, носил галстук-бант, а по воскресеньям облачался в костюм-двойку. Полное имя его было Эжен Эмиль-Поль Грендель, но родители ласково называли его Жежен или малыш Жежен и обращались с ним как с восьмилетним ребенком. Они баловали его, чтобы он, в отличие от них в детстве, ни в чем не нуждался, и таким образом брали реванш за свое тяжелое и нищее прошлое. В санаторий юношу привезла его мать Жанна-Мария Грендель, брюнетка с печальным выражением глаз, которая жила с ним в одной комнате и всячески опекала и холила единственного сына. В отличие от Гала, которая рано стала самостоятельной, Эжен пока пребывал под присмотром матери и полностью ей подчинялся. Болезнь Эжена захватили в начальной стадии, она еще не зашла слишком далеко, но он, как и Гала, боялся умереть молодым.

Отец Эжена Клеман Грендель, зажиточный парижский буржуа, успешный торговец земельными участками, не одобрял увлечения сына написанием стихов, что в планы семьи не входило и расценивалось как непозволительная блажь. Разве сочинение стихов — это профессия? Денег на этом занятии не заработаешь — так рассуждал отец. Он пытался отвратить сына от пути, ведущего, по его мнению, в никуда, и не собирался расширять границы своего устоявшегося мирка. «Мой мальчуган, моя жена, я! Все остальное — пустяки!» — согласно этому девизу Клеман Грендель выстраивал свою жизнь. Сын должен унаследовать семейный бизнес, стать крепким хозяином, научиться считать и приумножать деньги. А иначе зачем отец все это создавал, пробиваясь из низов? Он начал с конторского служащего и быстро добился успеха. У сына же было совершенно другое мнение о своем предназначении. Его неудержимо притягивал к себе мир поэзии, живописи, искусства, мир возвышенных образов, о которых отец, совершенно приземленный человек, не имел понятия. На семейном совете было решено привлечь Эжена к делам отца, но он не смог начать работать из-за неожиданно обнаруженного туберкулеза.

Клавадель, Швейцария

Приехав в санаторий, Эжен сразу обратил внимание на Гала, выделявшуюся среди других обитателей Клаваделя. Загадочная, непроницаемая, погруженная в книги, с черными локонами и сверкающими глазами на строгом лице, девушка поразила воображение юного поэта, которому едва исполнилось семнадцать. В первых стихах Эжена Гала «неуловимая», «манящая», «властная», «презрительная», «бесстрашная»... В окружении взрослых, казавшихся ей старыми, Гала хотелось бы познакомиться с кем-то молодым, чтобы пошутить и посмеяться, как это было с Асей и Мариной в гимназические годы. Гала не могла пройти мимо своего сверстника, выглядевшего так романтично, непременно с книгой в руке, и бросавшего на нее заинтересованные взгляды. Им двоим разрешалось читать во время послеобеденного отдыха в застекленном зимнем саду, где рядами стояли кровати для больных. Отдых после обеда — священное время Клаваделя, этой тихой гавани на волшебной горе. Никаких разговоров, перешептываний, полный покой. Но Гала, так же как и Эжен, успокаивалась только с книгой. Читая, они уносились в другие миры, отвлекались от своей болезни и неизбежных мыслей о смерти, и на них, нарушителей строгих санаторных правил, махнули рукой.

Она была русской

«Вопреки отзывам, которые можно услышать от самых разных людей, Гала вовсе не была закрытым и неискренним человеком, она была русской, одновременно суровой и обаятельной, с непредсказуемыми перепадами настроения», — писал журналист Робер Дешарн, друг Сальвадора Дали.

...Однажды во время послеобеденного отдыха Гала несколькими штрихами, образующими треугольник, набросала на листке бумаги фиолетовым карандашом профиль этого пока незнакомого ей молодого человека и подписала по-французски: «Портрет молодого человека, поэта семнадцати лет». Внизу, чтобы посмеяться над рисунком, добавила вычурное слово, которое сама же и придумала: «Triangulisme!» (от французского triangle — треугольник). Рисунок, переданный из рук в руки за спиной медсестры, находит своего адресата — тот спокойно, ни о чем не подозревая, как всегда, читал в шезлонге. Удивленный Эжен — а может быть, он уже ожидал от этой русской девушки нечто подобное — тут же сделал приписку: «Что за молодой человек? Ответьте быстрее!» Смелая Гала ответила приглашением-приказом, не допускающим возражений: «Сегодня вечером вы будете есть со мной». И вот в столовой они уже сидят вместе за столиком на четверых, конечно же с матерью Эжена.

Вам понравился сайт? Хотите сказать спасибо? Поставьте прямую активную гиперссылку в виде <a href="http://www.dali-genius.ru/">«Сальвадор Дали: XX век глазами гения»</a>.