Август

1-е

Сегодня вечером я впервые, наверное, за год — не меньше — смотрю на звездное небо. И обнаруживаю, что оно маленькое. Что это значит: я вырос или Вселенная сжалась? А может, и то и другое одновременно? Как это разнится с мучительным созерцанием звезд в пору отрочества. Тогда они подавляли меня вкупе с моим романтизмом, внушавшим мне веру в непостижимость и бесконечность космических пространств. Я был охвачен меланхолией по причине смутности и неопределенности своих эмоций. Теперь же, напротив, мои эмоции до такой степени определенны, что я мог сделать их слепок. И сейчас я как раз решил заказать гипсовый слепок, передающий с максимальной точностью чувство, какое возникает у меня при созерцании небесного свода.

Я крайне признателен современной физике за то, что своими исследованиями она подтвердила это столь приятное, сибаритское и самое что ни на есть антиромантическое представление о «конечности пространства». Мое чувство имеет совершенную форму континуума с четырьмя ягодицами и на ощупь нежно, как плоть самой Вселенной. Уставший после дня трудов, я вплоть до самого момента засыпания стараюсь сохранить неприкосновенным это свое чувство, все больше и больше убеждаясь в собственной правоте и говоря себе, что Вселенная — даже расширяющаяся при всем кажущемся нам изобилии составляющей ее материи — это в чистом виде всего лишь пересчитывание бобов^*. Я до того рад видеть, что космос наконец-то сведен к столь разумным пропорциям, что даже удовлетворенно потер бы руки, если бы это не был отвратительный типично антидалианский жест. И перед тем как заснуть, я, вместо того чтобы потереть руки, поцелую их с неомраченной радостью, мысленно повторяя себе, что Вселенная, как и любая материальная вещь, выглядит жалкой и узкой, если сравнишь ее с иным челом, написанным кистью Рафаэля.

20-е

Мне наконец привезли гипсовый слепок моего чувства, и я решаю запечатлеть этот континуум о четырех ягодицах на фотографии. Друзья все собрались внизу в саду, а ко мне наверх неожиданно поднялась одна светская дама. Я оглядываю ее — я всегда оглядываю женщин, — и меня вдруг осеняет: у этой особы, что повернулась ко мне спиною, пара ягодиц точь-в-точь как у моего континуума. Я прошу ее приблизиться к нему и сообщаю, что у нее в том месте, где спина теряет свое название, находится мое видение Вселенной. Не позволит ли она сфотографировать мне его? Она самым естественным образом соглашается, задирает платье и, перегнувшись через каменную стенку-балюстраду, чтобы иметь возможность беседовать с друзьями, которые собрались внизу на террасе и ни о чем не подозревают, предоставляет мне свои ягодицы, дабы я мог сопоставить слепок и живое плотское подобие слепка.

Когда я закончил, она оправила платье и протянула мне журнал, который принесла мне в сумочке. Старый, засаленный, рваненький журнал, но в нем я с упоением, можете себе представить с каким, обнаруживаю изображение геометрической фигуры, полностью идентичной моему слепку: поверхность постоянной кривизны, которую получают в опытах по механическому разделению капли масла.

Сразу столько типично далианских событий за такой краткий промежуток времени подтверждают, что моя гениальность достигла апогея.

Примечания

*. Практически непереводимая аллюзия на каталонскую пословицу, в которой говорится о бессмысленности пересчета бобов как разменной монеты.

Вам понравился сайт? Хотите сказать спасибо? Поставьте прямую активную гиперссылку в виде <a href="http://www.dali-genius.ru/">«Сальвадор Дали: XX век глазами гения»</a>.