Приложения

1. Алфавитный список участников¹

Максим Александр: V. Луи Арагон: II, III. Антонен Арто: VI. Жан Бальденспержер: VII. Жак Барон: VII. Бауэр: IX. Пьер Блюм: IX. Андре Бретон: I, II, III, IV, V, VI, VII, VIII, IX. X, XI, XII. Жак А. Буаффар: II, VII. Альбер Валантен: VIII, IX, XI. Симона Вион: VIII, IX. Жан Генбах: IV. Марсель Дюамель: II, IV, V, VI, VII. Раймон Кено: I, II, V, VI. Жан Копенн: VII. Г-жа Лена: IX. M.: V. Виктор Майер: IX. Раймон Мишле: IX. Макс Мориз: I, III, IV. Пьер Навиль: I, IV. Марсель Нолль: II, III, V, VII. Бенжамен Пере: I, II, III, V, VI. Жак Превер: I, II, IV, V, VI, VII. Мэн Рэй: II. Ги Розэ: XII. Жорж Садуль: II, V, VII, XII. Жанет Танги: VIII, X. Ив Танги: I, II, IV, VI, VIII, X, XII. Андре Тирион, VIII, IX. Катя Тирион: IX. Шварц: IX. Шницлер: IX. Нюш Элюар: VIII. Поль Элюар: VIII, IX, X, XI, XII. Макс Эрнст: V. Г-жа Юник: VIII. Пьер Юник: I, II, IV, V, VI, VII, VIII, IX, X, XI. Y.: VII.

Всего 40 участников.

2. Частота участия²

Андре Бретон: 12. Пьер Юник: 10. Ив Танги: 7. Жак Превер: 5. Марсель Дюамель: 5. Поль Элюар: 5. Бенжамен Пере: 5. Марсель Нолл: 4. Раймон Кено: 4. Жорж Садуль: 4. Макс Мориз: 3. Альбер Валантан: 3. Луи Арагон: 2. Жак А. Буаффар: 2. Пьер Навиль: 2. Жанетт Танги: 2. Андре Тирион: 2. Симон Вион: 2.

Остальные — по одному разу.

На всех заседаниях присутствовал только Андре Бретон.

3. Общие замечания

Здесь воспроизводится досье из двенадцати рукописных отчетов, хранящихся в «Архивах» Андре Бретона. Десять первых датированы — зачастую самим Бретоном — с упоминаниями: «1-й сеанс» и т. д.; все страницы пронумерованы. Два последних сеанса датированы, но страницы не пронумерованы. Можно предположить, что после ноября 1930 г. состоялись сеансы, не учтенные в отчетах, — или же некоторые отчеты оказались поврежденными, утерянными или попали в другие архивы.

Согласно мемуарам Марселя Дюамеля «Не рассказывай о своей жизни», Макс Мориз выступал в качестве секретаря, но участвовал только в первом, третьем и четвертом заседаниях. Впрочем, нам удалось идентифицировать в разных местах почерк Арагона, Бретона, Элюара, Пере и Тириона. Наша особая благодарность — Поле Тевенен, благодаря которой мы смогли прочесть многие практически неразборчивые места.

В общей сложности в этих двенадцати сеансах участвовало сорок человек. Но количество участников варьировалось от сеанса к сеансу — от четырех на втором заседании до пятнадцати на девятом.

Согласно Навилю во «Времени сюрреального», первые два сеанса прошли на рю де Шато, 54, в памятном для сюрреализма доме, где жили Марсель Дюамель, Жак Превер и Ив Танги. Навиль обратил внимание Бретона на аномалию, которую представляло отсутствие женщин. Очевидно, он не знал о других сеансах, в которых не участвовал сам.

Женщины участвовали только н трех ноябрьских заседаниях 1930 г. — в восьмом, девятом и десятом. Вклад в разбираемые исследования внесли семь женщин: Нюш — будущая жена Элюара (правда, только в 1934 г.), Жанетт Танги, г-жа Юник, Симон Вион, г-жа Лена, Кати Тирион и таинственная Y.

Первые семь сеансов состоялись в течение примерно трех месяцев — с 27 января до 6 мая 1928 г. Три последующих сеанса состоялись более двух лет спустя, в ноябре 1930 г. Одиннадцатый сеанс датирован 26 января 1931 г., двенадцатый — 1 августа 1932 г.

Только отчеты о двух первых сеансах, датированных соответственно 27 и 31 января 1928 г., были опубликованы в № 11 La Revolution surrealiste от 15 марта 1928 г. Пометка «продолжение следует», которой завершается досье, так и осталась лишь обещанием.

4. Замечания о некоторых участниках

Некоторые участники — преимущественно начиная с 1930 г. — не фигурируют ни в антологиях, ни в словарях, посвященных сюрреализму, ни в мемуарах, к которым мы обращались. Ниже мы приводим ту информации) об отдельных участниках, которой располагаем.

Жан Бальденспержер. Адресат (наряду со многими другими) письма от 25 февраля 1929 г. и приглашения от 6 марта, ставших прелюдией к встрече, состоявшейся в баре «Дю Шато» 12 марта 1929 г., в ходе которого обсуждалось главным образом дело «Большой игры». Он входит в число тех шести лиц, которые не ответили на приглашение, но были извинены, так как, по всей вероятности, получили его слишком поздно. В ходе дебатов Пьер Юник привел имена двадцати лиц, которым он доверяет с революционной точки зрения, среди них — Жан Бальденспержер.

Раймон Мишле. Недолго — и, возможно, непрямым образом — участвовал в движении сюрреалистов в 1930—1931 гг., будучи протеже Садуля и Тириона, которые переняли у Превера руководство группой на рю де Шато, 54. Тирион неоднократно цитирует его в «Революционерах без революции». Садуль представил его Нанси Кюнар, которая, как иронически выражается Тирион, «быстро проглотила этот кусок свежей плоти».

Пьер Блюм. Речь, возможно, идет о работнике аппарата Международной Красной Помощи — одной из организаций Коминтерна — в этом своем качестве подписавшем протест против обвинения Арагона за публикацию стихотворения «Красный фронт».

Симон Вион. По дедукции, возможно, супруга Альбера Валантана.

Мы ничего не нашли о Бауэре, Умме (sic), мадам Лена. Викторе Манере — или Мейере, Шницлере и Шварце. Можно предположить, что речь идет о подобных Пьеру Блюму коммунистических активистах и товарищах Тириона, который счел их достаточно откровенными (как то и было на самом деле) для участия в проводимых сюрреалистами исследованиях сексуальности.

«Алфавитный список участников

[дополнения Малколма Имри (Investigating Sex. Surrealist Research 1928—1932. L., 1992, pp. 173—183]

Максим Александр (1899—1976): родился в Эльзасе. Был активным участником сюрреалистического движения, начиная с момента его основания в 1924 году и вплоть до 1932 года, когда он вышел из него вслед за Луи Арагоном. В 1949 году перешел в католичество, хотя вскоре и отошел от религии. Выпустил книги по истории немецкого романтизма и эльзасской литературы, а также ряд художественных произведений.

Луи Арагон (1897—1982): вместе с Андре Бретоном основал журнал «Литератюр». В 1920-х годах был одним из ближайших друзей Бретона, разделяя с ним всю работу по организации группы сюрреалистов и одновременно создавая наиболее яркие образцы сюрреалистической поэзии и прозы. В 1927 году вместе с Бретоном, Элюаром, Пере и Юником вступил во Французскую компартию. В 1930 году на втором международном конгрессе революционных писателей в Харькове подписал декларацию, клеймящую идеализм, фрейдизм и троцкизм, вследствие чего его отношения с Бретоном осложнились (немалую роль в этом сыграла и жена Арагона, Эльза Триоле). Через два года после публикации стихотворения «Красный фронт» Арагон покинул ряды сюрреалистов и стал одним из самых лояльных и верных деятелей ФКП, вплоть до 1960 г. редко выступая с критикой политики СССР. Во время войны, наряду с Элюаром, был одним из наиболее заметных поэтов Сопротивления.

Антонен Арто (1896—1948): уроженец Марселя, Арто приехал в Париж в 1920 году и стал актером театра и кино. Он состоял членом группы сюрреалистов с 1924 по 1926 год. Идеи Арто мало сочетались с идеями сюрреалистов, как можно видеть и по дискуссии, приводимой в нашей книге, но, несмотря на резкость суждений, они оставались друзьями с Бретоном. В 1926 г. вместе с Роже Витраком он основал недолго просуществовавший «Театр Альфреда Жарри» и тогда же начал развивать идею «театра жестокости», которую изложил в книге «Театр и его двойник» (1938) и образец которого представил в своей единственной «полнометражной» пьесе Ченчи. Его идеи о театре основывались на балийских танцах и культуре мексиканских индейцев. В 1937 году в тяжелом материальном и психическом состоянии он был выслан из Ирландии, арестован по прибытии в Гавр и переходил из одной клиники в другую, последней из которых была психиатрическая лечебница в Роде в 1943 году. Выйдя на волю в 1947 году, он вернулся в Париж, опубликовал несколько сочинений, одно из которых должен был прочесть по радио 4 февраля 1948 г. Несмотря на активную поддержку друзей, радиотрансляция была запрещена. Месяцем позже Арто умер.

Жак Барон (1905—): некоторые отзывались о нем как о «Рембо сюрреализма». Опубликовал свой первый сборник в 16 лет. Сотрудничал с Бретоном и Арагоном над первым выпуском «Литератюр». Вступил в ФКП в 1927 г., но вскоре стал склоняться к троцкизму. В 1929 г. был исключен из группы.

Бауэр: единственная ссылка, которую на него можно найти, это его описание Андре Тиорионом как «человека неясной национальности, называвшего себя Бауэром, похожего на рыжеволосого хиппи. Он мог быть визионером, провокатором, обманщиком, мы так и нем и не разобрались вполне».

Андре Бретон (1896—1966): основатель и главный теоретик сюрреализма; центральная фигура этого движения вплоть до самой смерти, видный поэт. Его первый сборник стихов был опубликован в 1919 году; через год он вместе с Филипом Супло опубликовал первый образец изобретенного ими автоматического письма, Магнетические поля. Его «Манифест сюрреализма» появился в 1924 году. В 1927 г. он вступил в ФКП, в 1933 был исключен за публикацию статьи Сюрреализм на службе революции, где критиковалось «поветрие кретинизации, идущее из СССР». 11осетил Троцкого в Мексике в 1938 г. Вместе с Диего Риверой основал Федерацию независимого революционного искусства. Большую часть Второй мировой войны провел в США, вернулся во Францию в 1946 г., где вплоть до своей смерти продолжал возглавлять и воодушевлять движение сюрреализма.

Жак А. Буаффар (1903—1961): один из первых членов группы сюрреалистов. Опубликовал в Сюрреалистической революции несколько текстов автоматического письма и описаний сновидений. Вместе с Моризом, Бароном, Кено и Превером покинул группу после дискуссии в баре «Дю Шато». В дальнейшем сотрудничал с Жоржем Батаем, в журнале «Докюмен». Затем оставил художественное поприще и занялся медициной.

Жан Генбах (1908—?): о нем известно мало, кроме того, что он составил каталог антиклерикальных инвектив для Сюрреалистической революции № 12. [см. прим. IV, 1]

Марсель Дюамель: никогда ничего не сочинял и не рисовал. В 1930 г. принимал активное участие в деятельности группы, о чем подробно рассказывается в его книге Не рассказывай свою жизнь (Raconte pas ta vie, 1972). В 1920 г. в его доме жили Превер и Танги. Пере и Кено останавливались там на долгое время. Сейчас он известен больше как основатель «Черной серии» изд-ва «Галлимар», где публиковались американские детективы и криминальные истории.

Раймон Кено (1903—1976): вступил в группу ок. 1925 г., покинул в 1929-м. Скорее известен своей позднейшей литературной деятельностью (поэзия, пародии, романы), чем как сюрреалист.

Макс Мориз (1900—1973): первоначально участник движения Дада. Присоединился к группе сюрреалистов в то же время, что и его друзья Жак Барон, Рене Кревель, Роберт Деснос и Роже Атира (с которыми издавал журнал «Авантюр» (1921—1922)). Председательствовал на встрече в баре «Дю Шато» 11 марта 1929 г. и записывал по крайней мере первую из сессий данной книги. Покинул группу в конце 1920-х.

Пьер Навиль (род. в 1903 г.): с самого начала являлся активным участником движения сюрреалистов. Был первым, кто поднял вопрос о политической принадлежности движения, когда в памфлете 1926 года поставил своих коллег перед выбором: «анархизм», «индивидуализм» или же «марксистский путь». В 1928 г. покинул движение и стал редактором марксистского журнала «Кларте». Позже выступил одним из основателей троцкистского IV Интернационала, но свои связи с сюрреалистами сохранил. Навиль — автор книг по социологии, психологии и политике, а также ценных воспоминаний о сюрреализме Время сюрреального.

Марсель Нолль: о нем известно мало. Присоединился к группе в 1924 г. Публиковал описания сновидений и тексты автоматического письма. Покинул группу в 1929.

Бенжамен Пере (1899—1959): один из основателей сюрреалистического движения. Мать привезла его в Париж и в 1920 г. привела к Бретону. («Месье, я слышала о Вас, и мне сказали, что Вы можете сделать что-нибудь для моего сына, он хочет заниматься литературой»). С этого времени Бретон и Пере стали близкими друзьями. Первая книга Пере опубликована в 1921 г. Это был один из самых известных литераторов группы. Вступил в ФКП в 1926 г, работал в газете «Юманите» журналистом и корректором. Затем отправился в Бразилию в 1931 г. Во время гражданской войны в Испании сражался вместе с троцкистскими и анархистскими отрядами, пока и те и другие не были расформированы коммунистами. В 1940 г. призван во французскую армию. Во время войны переехал в Мексику и там основал подразделение IV Интернационала. Вышел из IV Интернационала из-за его отношения к СССР как к обществу «государственного капитализма». В 1948 г., вернувшись в Париж, возобновил связи с сюрреалистами, теперь уже вдохновляясь интересом к мифам и легендам Центральной Америки. Продолжал сотрудничать с различными троцкистскими фракциями. Автор многочисленных сборников стихов и прозы.

Жак Превер (1900—1977): был членом группы лишь на протяжении трех лет (1925—1928 (1929?)), но ничего не публиковал в ее изданиях. Тем не менее его роль в начальные годы сюрреалистического движения была довольно велика. Позже стал одним из наиболее популярных поэтов Франции, автором сценариев к фильмам и романов.

Мэн Рэй (1890—1976): Род. в Филадельфии. Мэн Рей оставил свои занятия по архитектуре и индустриальному дизайну и начал заниматься живописью, переходя от абстракционизма к Дада. Приехал в Париж в 1921 г., начал экспериментировать с фотографией, используя «лучеграммы», или соляризацию. Также работал в кинематографе. Был участником движения сюрреалистов, хотя и не всегда самым активным, на протяжении всей жизни.

Ги Розэ (род. в 189(3 г.): поэт. Присоединился к группе в 1932 г. и являлся ее деятельным участником вплоть до начала войны.

Жорж Садуль (1904—1969): участник движения с 1926 по 1930 гг. Вышел из группы вместе с Арагоном, с которым участвовал и в Харьковском конгрессе. Известен больше своей последующей теоретической деятельностью — как кинокритик и историк кино, нежели как сюрреалист.

Ив Танги (1900—1955): один из самых значительных художников-сюрреалистов. Вступил в группу в 1935 г и оставался членом движения на протяжении всей жизни, публикуя тексты и рисунки во всех издаваемых ими журналах. В 1939 г. эмигрировал в США и получил гражданство в 1948 г.

Андре Тирион (род. в 1907 г.): политический теоретик и писатель. Активный участник движения с 1928 по 1934 г. В то же время был одним из активистов ФКП, нередко выступая посредником в отношениях между двумя организациями.

Катя Тирион: родилась в Болгарии, затем изучала медицину в Нанси, где и встретилась с Тирионом. Вернулась в Болгарию — где у нее уже был муж, — но в 1930 г. Тирион последовал за нею и убедил уехать в с ним Париж. Позже они поженились.

Нюш Элюар (урожд. Мария Бенц, 1906—1946): род. в Мюлхаузе. Встретила Поля Элюара, когда в качестве модели снималась для серии сентиментальных открыток. Вышла за него замуж в 1934 году и в теч. 1930-х ее имя было прочно связано с группой сюрреалистов. Была моделью Мэн Рэя и сделала несколько серий фотомонтажей в 1934—1936 гг.

Поль Элюар (урожд. Эжен Гриндель, 1895—1952): один из самых известных французских лириков XX века. Был влиятельной фигурой в движении сюрреалистов до 1938 г. В свете событий испанской войны снова сблизился с ФКП, откуда вместе с Бретоном был исключен еще в 1933-м. Повторно вступил в ее ряды в 1942 г.

Макс Эрнст (1891—1976): род. в Брюле, Германия. Изучал философию в Бонне, затем занялся живописью и стал деятельным участником кельнской группы Дада. Переехал в Париж в 1921, где познакомился с Элюаром и Бретоном. Стал членом сюрреалистического движения с момента его основания. В 1925 г. открыл технику frottage, которую считал эквивалентом автоматического письма в живописи. Во время войны жил в Америке, где вместе с Бретоном и Марселем Дюшаном издавал журнал VVV. Вернулся в Париж после войны, был исключен из движения в 1954 г. за то, что принял участие в Венецианской бьеннале, где ему присудили Гран-при.

Пьер Юник: один из первых членов движения. Опубликовал свой первый сюрреалистический текст в Сюрреалистической революции, вып. 6 (март 1926 г.). Был одним из пяти сюрреалистов, вступивших во ФКП в 1927 г. В 1932-м они написали памфлет в защиту Арагона и его стихотворения Красный фронт, что привело к их выходу из группы. Позже Юник делил свое время между занятиями кинематографом (он писал сценарии для Луиса Бунюэля и Жана Ренуара) и журналистикой (для «Юманите»). Попав в плен 1940 г., он бежал из лагеря для военнопленных в Силезии в начале 1945 г., но так и не добрался до Франции, пропав где-то на территории Словакии.»

5. Анкета³

Если и есть какая-либо идея, которая до сих пор как будто бы ускользала от всевозможных редукционистских затей и, сумев не вызвать ярости самых закоренелых пессимистов, смогла дать им отпор, то, по нашему мнению, это идея любви, единственная способная примирить всякого человека с идеей жизни — разом или постепенно.

Дурные шутники изощрялись в том, чтобы подвергать это слово — любовь — всяческим обобщениям, всевозможным искажениям (сыновняя любовь, божественная любовь, любовь к родине и т. д.); нет смысла говорить, что здесь мы возвращаем его к строгому смыслу, грозящему абсолютной привязанностью к некоему человеческому существу и основанному на обязательном признании истины — нашей истины — «в душе и теле», каковые являются душой и телом этого вот существа. В поисках истины, лежащих в основе любой сколько-нибудь значительной деятельности, речь идет о резком отказе от системы более или менее терпеливых разысканий в пользу очевидности, которая не вытекает из наших трудов, но однажды таинственно воплотится в тех или иных чертах. Мы говорим об этом для того, чтобы, как мы надеемся, разубедить специалистов по «удовольствию», коллекционеров приключений, удальцов сладострастия, как бы они ни пытались лирически маскировать свою манию; а также ненавистников так называемой «безумной любви», и «целителей» от нее, и бесконечных воображаемых возлюбленных.

Мы ожидаем ответов на несколько вопросов анкеты от других, от тех, кто по-настоящему осознал драму любви (не в ребячески болезненном, но в патетическом смысле слова):

I. Какого рода надежду вы вкладываете в любовь?

II. Как вы рассматриваете переход от идеи любви к факту любви? Могли бы вы ради любви пожертвовать вашей свободой, добровольно или нет? Делали ли вы это? Согласились ли бы вы — чтобы не оказаться недостойным любви — в случае, как вам кажется, надобности принести в жертву дело, которое до тех пор считали необходимым защищать? Согласились ли бы вы не стать тем, кем вы могли бы стать, если бы этой ценой вам довелось бы в полной мере насладиться непреложностью любви? Как бы вы оценили человека, который смог бы даже предать собственные убеждения в угоду женщине, которую он любит? Можно ли просить об этом, добиться этого?

III. Признаете ли вы право лишить вас на некоторое время присутствия любимого существа, если вы знаете, до какой степени возвышает вашу любовь это отсутствие, но осознаете мелочность такого расчета?

IV. Верители вы в победу восхитительной любви над гнусной жизнью или же гнусной жизни над восхитительной любовью?

Ответили: L'Action française, L'Intransigeant (Роже Витрак), Paris-Midi (Ноэль Сабор), Comœdia, L'Eclaireur de l'Est (Андре Югье), L'Esprit français (Франсис де Мьомандр), Жюль Риве, Жак Барон, Клеман Вотель, Люк Дюртен, Фернан Марк, Блез Сандрар, Мамбур, Пьер Рено, Жак Дельмон, М. Г., Фердинан Дивуар, Юбер Дюбуа, Поль Аккерман, Лоране Ван Кейк, Робер Деснос, Ролан Пенроуз, А. Бланкайм, Клод Эстев, Рене Шар, Рош Грей, Луи де Гонзаг Фрик, Валентин Пенроуз, Э. Женгенбак (или Жан Женбак), Виктор Серванк, Франсуа Рибадо Дюма, Raison d'être, Андре Гайяр, Жоэ Буске, Морис Эн, Ж. Рони-старший, Максим Александр, Андре Бретон, Луис Бунюэль, Рене Кревель, Поль Элюар, Макс Эрнст, Марсель Фурье, Камиль Гуманс, Рене Магритт⁴, Поль Нуже, А. Роллан де Реневилль, Марко Ристич, Жорж Садуль, Андре Тирион, Пьер Юник, Альбер Валантен.

6. Анкета⁵

Если прием, оказанный этой анкете (140 ответов примерно на 300 распространенных опросных листов), может считаться вполне удовлетворительным, то было бы чрезмерным претендовать на то, что все ее цели достигнуты, и, в частности, достаточно освещена концепция судьбоносной встречи. И все-таки сама природа полученных мнений, явная недостаточность их большинства и уклончивый или двусмысленный характер значительной части тех, про которые нельзя сказать, что они попросту «бьют мимо цели», укрепляют нас в ощущении, что этот опрос мог бы послужить интересным обзором современной мысли.

Мы убеждены, что неловкость, возникающая при безостановочном и сколько-нибудь внимательном чтении следующих страниц — которые между тем содержат многочисленные ценнейшие свидетельства, освещаемые прерывистыми бликами озарений, — служит симптомом тревоги, смысл которой гораздо шире, чем довелось признать большинству наших корреспондентов. В этой тревоге — по всей вероятности — выражается крайняя степень беспокойства логической мысли, сталкивающейся с тем, что, хотя порядок, цель и т. д. в природе объективно не совпадают с их формами в мысли человека, порою все-таки случается, что естественная необходимость совпадает с необходимостью человеческой достаточно необычным и волнующим способом, так что в итоге обе детерминации оказываются неразличимыми. Если определить случайность как «встречу внешней причинности с внутренней целью», то речь идет о том, чтобы узнать, можно ли известную разновидность «встречи» — здесь главную, т. е. по определению до крайности субъективную встречу — рассматривать с точки зрения случайности, когда это не влечет за собой дальнейших вопросов. Такова самая заманчивая из ловушек, расставленных в нашем вопроснике. Наименьшее, что можно сказать, — мало кто ее избежал.

Но вряд ли нас можно обвинить в коварстве за то, что мы рассчитывали получить от каждого из опрошенных откровенный ответ благодаря прямому и внезапному обращению к самым дорогим воспоминаниям сердца. Мы знали, что таким способом сумеем дать выход отчаянной потребности в исповеди и раскрытии секретов, удовлетворение которой обязательно волей-неволей приведет к философской дискуссии. Наш первый вопрос по существу был направлен на то, чтобы пробудить в сознании сферу переживаний, а природа второго вопроса состояла в том, чтобы вернуть сознание в план полной объективности и наибольшего бескорыстия — отсюда и столь явный лаконизм двух вопросов. Можно сказать, используя такой способ формулирования, мы намеревались предоставить интеллекту метод «контрастного душа». Результаты нас нисколько не разочаровали: в известных случаях один из вопросов, казалось, исключал другой, когда чувствительность то побеждала строгость, то уступала ей, а каждый момент воздержания от чувствительности или строгости представал как особо ценный. Всякий раз получалось, что проблема, которую мы поднимали, пробуждая от абстрактного существования в глубинах литературы, приводила к вспыхиванию подлинных страстей.

Если мы отвлечемся от недостатка любой подобной анкеты: от того, что в ней участвуют почти исключительно профессиональные писатели наряду с художниками, что может лишить ее всякого статистического интереса, — нам все равно придется признать, что когда мы обращаемся к предмету, нас здесь занимающему, то в самом методологическом принципе нашего вмешательства уже кроется определенный риск. В особенности мы боялись парализовать многих собеседников, пытаясь условиться с ними о значении таких слов, как «необходимый» и «случайный» (что заставляло бы нас обосновывать и тем самым утверждать нашу собственную концепцию), и это с неизбежностью привело к известной двусмысленности. Мы, наверное, недооценили эту двусмысленность, поскольку, как мы увидим, некоторые из респондентов полагали, что способны вывести «необходимость» встречи из гипотетически приписываемого ей «важнейшего» характера: совершенно прагматическая необходимость, которую мы, разумеется, не предвидели, хотя такие констатации и основаны исключительно на прописных истинах «хорошего вкуса».

Мы задавались целью вести дискуссию на гораздо более высоком уровне или, по существу, в самом средоточии тех колебаний, что охватывают сознание при первой же попытке определить «случайность». Предварительно мы рассматривали весьма медленную эволюцию этого понятия, начиная от античной традиции, которая, по мнению Аристотеля, видела в нем «акцидентальную причину исключительных или побочных следствий, принимающих обличье целенаправленности»; проходя через идею «события, вызванного сочетанием или встречей феноменов, принадлежащих к независимым рядам в порядке причинности» (Курно); через понимание случайности как «строго определенного события, однако такого, что исчезающе малые различия в его причинах могли бы привести к существенным различиям в следствиях» (Пуанкаре); и заканчивая определением современных материалистов, согласно которому случайность является формой проявления естественной необходимости, пробивающей себе путь в человеческом бессознательном (попытка смело интерпретировать Энгельса и Фрейда, примирив их взгляды)⁷. Достаточно сказать, что наш вопрос был бы бессмысленным, если бы мы не позаимствовали у Энгельса и Фрейда намерение акцентировать эту ультраобъективную сторону (соответствующую попросту допущению реальности внешнего мира), на которой основан ряд исторических определений случайности.

Для нас речь шла о том, чтобы установить, была ли избранная из запасов памяти встреча, освещаемые переживаниями обстоятельства которой впоследствии приобрели особую важность, — изначально расположена под знаком спонтанности, необусловленности, неожиданности, непредсказуемости, или даже невероятности; и, если да, то как произошло сужение этих предпосылок. Мы рассчитывали на разнообразные — даже рассеянные и внешне иррациональные — наблюдения, которые можно сделать об обстоятельствах той или иной встречи, чтобы заключить, что это стечение обстоятельств не столь уж запутанное; и выделить-таки узы зависимости, связывающие два причинно-следственных ряда (природный и человеческий), — тонкую, мимолетную связь, тревожную для современного состояния знаний, но порой зажигающую живые огоньки на самых тусклых тропах человека.

Ответили: Фердинан Алькье, д-р Альфред Аппель, Арп. Жан Одар, Одиберти, Марсель Эме, Анри Баранже, Жан Бастья, Луи Богьон, Жюль Берри, профессор Марк-Луи Бьянкини, княгиня Бибеско, Андре Билли, Бине-Вальмер, Жан-Ришар Блок, Гюс Бофа, Сильвен Бон марьяж, Сен-Жорж де Буэлье, Жак Буланже, Жоэ Буске, Кей Бойль, Брассаи, Клод Казн, Роже Кайуа, Жоржет Камиль, Пьер Каминад, Бернар Костон, Марк Шагал, Марсель Шанталь. Алиса Косеа, д-р Коде, Арман Коломба, Бернар Кремьё, Андре Крессон, Кюрнонский, Дамья, Даниэль-Ропс, Леон Деффу, Андре Делон, Фернан Демустье, Анн Дени-Дажьен, Гастон Деррик, Люсьен Декав, Шарль Деспьо, Жак Деваль, Фернан Дивуар, Дранем, Пьер Дриё де ла Рошель, Мари Дюба, Юбер Дюбуа, Эдуар Дюжарден, Люк Дюртен, Дюссан, Мело дю Ди, Марсель Эспьо, Габриэль-Камиль Фламмарион, Фернан Флёре, Флорель, Луи де Гонзаг-Фрик, Ж. Фруа-Виттман, Альберто Джакометти, Э. Хименес Кабальеро, Эд Гёрг, Рош Грей, д-р Люсьен Гро, Морис Эн, Франц Хелленс, Морис Анри, Жорж Юнье, Олдос Хаксли. Макс Жакоб, Марсель Жан, Марсель Жуандо, профессор К.-Г. Юнг, Кандинский, граф Герман фон Кайзерлинг, Рене Лалу, Андре Лебей, Лотта Леман, г-жа Э.-Л. Б. Леруа, Ж. Липшиц, Доминго Лопес Торрес, Жермена Любен, Ги Манжо, Виктор Маргерит, Жан-Даниэль Мобан, Андре Моруа, Макса, Жеан Мейу, Франсис де Мьомандр, Ж.-М. Моннеро, Маргерит Морено, Ж. Морикан, д-р. Э. Ости, Марианна Освальд, д-р. К. Паршемине, А.-М. Птижан, Луи Пьерар, Леон Пьер-Кен, Жорж Питоев, Людмила Питоева, Эзра Паунд, Гастон Пулингс, Поль Рейналь, д-р Ребер, А. Роллан де Реневилль, Пьер Реверди, С.А. Роде, профессор Шарль Рише, Карло Рим, Марко Ристич, Жюль Риве, Франсис Рольф-Шулер, Ги Розе, Жорж Руо, Мэн Рэй, Ноэль Сабор, Сен-Поль-Ру, Тео Шмид, У.Б. Сибрук, Жозеф де Смет, Фортунат Стровский, Эмилио Терри, Жермена Тевенен, Эрнст Толлер, Анри Торрес, Жильбер Троллие, Нинон Вален, Клеман Вотель, Андре Вьоллис, д-р Поль Вуавенель, Ганс Ваксман, Жан Валь, Пауль Вестгейм, Пьер Йойот, Эмиль Зави.

7. Анкета о стриптизе⁸

В работе «Мифологии», недавно вышедшей в издательстве «Сёй», Ролан Барт изобличает то, что он называет «мистифицирующей» стороной стриптиза, который под видом провоцирования и разжигания желания на самом деле стремится заклясть его средствами экзотизма, танца, характерных для мюзик-холла украшений (перья, меха, мишурные трусики в конце представления) и т. д. Полагаете ли вы, подобно Барту, что, несмотря на «благонамеренные» протесты, повод для которых дает стриптиз (и которые лишь способствуют его рекламе), стриптиз фактически «десексуализирует» женщину и обуздывает воображение любви там, где она должна быть спонтанной и изобретательной.

[ВОПРОСЫ, АДРЕСОВАННЫЕ ЖЕНЩИНАМ]

Осознаете ли вы, что извлекаете для себя урок из представления стриптиза, а также из реакций окружающих на развертывание этого действа? Какой урок? Может ли этот урок повлиять на ваше поведение в любви?

Склонны ли вы (были) отождествить себя с женщиной на сцене, и в какой мере? Если нет, то нравилось ли вам подробно рассматривать ее формы и игру критическим взглядом? Или враждебным взглядом?

Было бы вам интересно наблюдать за (требующим, разумеется, совсем иного, подлежащего определению церемониала) методическим раздеванием на сцене мужчин, отобранных либо за величественную осанку, либо за — явную или предполагаемую — привлекательность?

[ВОПРОСЫ, АДРЕСОВАННЫЕ МУЖЧИНАМ]

Больше или меньше, чем кино, по вашему мнению, стриптиз способен «пробудить половое влечение»? Почему?

Что касается впечатления, производимого на органы чувств и на разум, то располагается ли для вас эротическая книга, нацеленная на то, чтобы пробудить воображение читателя, дальше или ближе стриптиза, предлагающего ради вашей возможной экзальтации конкретный образ, которым другие зрители наслаждаются одновременно с вами?

Открывает ли для вас стриптиз некую область соблазна, с которой вы — совместно с любимой вами женщиной — могли бы предположительно сообщить — или пожелали бы сообщить — вашу интимную жизнь?

Ответы дали: Анри д'Амфревиль, Ханс Белльмер, Моника Ватто, Роже Кайуа, Адо Киру, Франсуаза де Линьери, Джойс Мансур, Нора Митрани, Пьер Молинье, Эдгар Морен, Мишель Перрен, Макс Вальтер Сванберг. Le Surréalisme, même, no. 4 (printemps 1958).

Ответы дали: Робер Дроге, Нелли Каплан, Андре Пьейр де Мандьярг, Мере Оппенгейм, Зинаида де Рашевски, Анри Рейналь. Комментарии Жерара Леграна («Философия в салуне»). Le Surréalisme, même, no. 5 (printemps 1959).

8. Анкета об эротических представлениях⁹

Изобретательности, затрачиваемой на то, чтобы перечислять позы партнеров в половом акте, противостоит молчание, которым обычно обходят их ментальные позиции и воображаемые представления, какие они сопрягают с объективным миром. Можно ли добавить сюда веру в слова любви, если они не несут с собой надежду на то слияние реального и воображаемого, аллегорию которого являет встреча возлюбленных? Небезынтересно, что отсутствующий партнер (недоступный — что способствует любви?) может в воображении заменять партнера реального. Однако это затмение можно расценивать лишь как простой пример. Напомним, что поэтический образ приобретает силу на всем пути, как правило, отдаляющем его от объектов, с которыми он сопоставляется.

Просим вас ответить на следующие вопросы:

— Как вы охарактеризуете ваши воображаемые представления, сопровождающие половой акт? Поддаются ли они ценностному суждению? Спонтанные ли они или намеренные? Следуют ли они друг за другом в одном и том же порядке? В каком?

— Как они накладываются на объективное представление (которое вы имеете) о вашем партнере? О вас самих? О том, что вас окружает?

— Сохраняет ли зрелище, проходящее перед вашим умственным взором в повседневной жизни, след представлений, воспринимаемых вами при половом акте?

— Имеют ли они, на ваш взгляд, какое-либо отношение к поэтическому творчеству?¹⁰

Ответы дали: Жак Абей, Жак Брюньюс, Жерар Жарло, Жан Зюрфлю, Роже Кардиналь, Конрад Клапхек, Жан Мальрьё, Андре Пьейр де Мандьярг, Пьер Молинье, Тереза Плантье, Макс Вальтер Сванберг, Филипп Соллерс. Иллюстрации Исабель Кастельянос. La Brèche, action surréaliste. no. 7 (décembre 1964).

Ответы дали: Ги Беатрис, Жан-Луи Бедуэн, Реймон Борд, Роббер Гюйон, Адриен Дакс, Хер Де Фриз, Мишель Дзимбакка, Кристиана Рошфор. Комментарии Венсана Бунура («Вывод и обратная связь»). Иллюстрации Фреда Фореста, заимствованные из «Барбареллы». La Brèche, action surréalistè, no. 8 (novembre 1965).

9. О Международной выставке сюрреализма¹¹

К участникам

Международная выставка сюрреализма, которая состоится в галерее Даниэля Кордье с 15 декабря 1959 г. по конец февраля 1960 г., выбрала своей темой эротизм.

Учитывая нынешнюю ситуацию в пластических искусствах, которая неизбежно приводит нас к размытым и весьма условным различиям между разнообразными декларируемыми тенденциями (наиболее ярко выраженные из которых продолжают сюрреалистический автоматизм), сюрреализм в собственном смысле слова должен вновь самоутверждаться в наиболее характерной для себя сфере, которой ни в коей мере не угрожает достаться в удел все более скромным и многочисленным исследователям, а затем рассеяться в дыму технических проблем. Если в наши дни «природа» (термин отношения к внешнему миру) перестала в искусстве изображаться ради нее самой, а некоторыми даже полностью убирается со сцены, то фактически продолжает существовать одно привилегированное место, театр подстрекательств и запретов, где взаимодействуют между собой наиболее глубинные импульсы жизни. Этим местом, куда сюрреализм от истоков до наших дней никогда не переставал совершать набеги, является эротизм (о котором мы знаем, что, отнюдь не вынуждая к представлению скабрезных сцен, сюрреализм извлекает из него значительную часть двусмысленностей и готовность к многочисленным транспозициям). Дело в том, что именно здесь — и, пожалуй, только здесь — между участником выставки и ее посетителем посредством пертурбации устанавливается органическая связь, все более исчезающая сегодня из искусства.

Следовательно, эта концепция, которая всегда была в основе сюрреализма, не принимает у нас никакого нового вида. В связи с сегодняшней ситуацией самое большее, что мы намереваемся сделать, — это выделить произведения, как из прошлого, так и из настоящего, которые склонны к искушениям плоти и поэтому в значительной степени несводимы к критериям (к тому же все более недостаточным) суждения» вопросах искусства.

Своеобразное взаимодействие индивидуальных подходов и выходов, к которому сюрреализм был принужден, будучи движением организованным и длительным, обязывает нас разделить эту выставку на две части: ретроспективную часть, сформированную объединением, на наш взгляд, наиболее репрезентативных произведений художников, ныне отошедших от сюрреализма, произведений избранных, по возможности, с согласия авторов и относящихся к тем работам, что были созданы ими в рамках сюрреализма; и часть актуальную, для которой от других требуется активное сотрудничество в проекте, т. е. участие, не сводящееся к присылке картин, скульптур или «объектов», т. е. открытую предложениям, которые могут оказаться полезными всей совокупности выставляющихся произведений.

Кроме того, организаторы оставляют за собой возможность обратиться к небольшому количеству художников, не относящихся к сюрреализму, творчество которых, однако же, не противоречит общему замыслу выставки.

К посетителям

Следующая за копенгагенской (1935), лондонской (1936), парижской (1938), мехиканской (1940), нью-йоркской (1938), парижской (1947) и пражской (1947) выставками VIII Международная выставка сюрреализма, проходящая в Париже в галерее Даниэля Кордье с 15 декабря 1959 г. по 29 февраля 1960 г., имеет свою особенность: в качестве ее темы взят эротизм.

Само собой разумеется, сюрреалистическая концепция эротизма с самого начала запрещает то, что может относиться к разряду вульгарных шуток. Последние, как заметил Жорж Батай, «представляют собой эротизм запретный, переходящий в скрытую разрядку, глупую маскировку, намеки». Неискупимая вина таких шуток состоит в профанации величайшей тайны удела человеческого.

И опять-таки Жоржу Батаю — по завершении мгновенных и зачастую патетических вопрошаний на этот счет — лучше всего удалось довести до нашего ощущения эротизм как он есть, т. е. «непосредственный аспект внутреннего опыта, противостоящий животной сексуальности», выделив два следующих принципа:

«Эротизм человека отличается от животной сексуальности тем, что ставит под сомнение его внутреннюю жизнь. Эротизм в сознании человека есть то, что ставит в нем под сомнение бытие «Внутренний опыт эротизма требует от того, кто его переживает, одинаковой чувствительности и к страху, на котором основан запрет, и к желанию, приводящему к его нарушению».

Этот запрет, существующий с незапамятных времен и продолжающий навязывать себя на всех широтах, от так называемых «дикарей» до так называемых «цивилизованных людей», фактически представляет собой подлинную мишень для стрел эротизма. Мы полагаем, что сумеем прояснить его по мере того, как будем выводить из густой чащи предрассудков, его скрывающих. Тем не менее было бы напрасным здесь стремиться «вывести его на чистую воду». Кто хвастается тем, что не моргнув глазом справляется сразу и с предрассудком, и с запретом, окажется не в состоянии анализировать эротизм, ибо его собственное сознание не способно распознать фундаментальную потребность эротизма в трансгрессии.

И все-таки в этом отношении все не обязательно столь мрачно, как то описывает Батай, что, однако, не препятствует его анализу быть чрезвычайно ценным в предельных случаях. Задействование эротизма в человеческой душе, возможно, не требует того избытка противоречивых энергий, где только паре «удовольствие-страдание» удается сублимироваться в полном слиянии. Здесь необходимо отделить индивидуальное устройство от различных формаций — религиозной, моральной, — которые, даже будучи яростно отвергаемыми, упорно продолжают подтачивать мысль и жизнь. Вышедший из совершенно иных дисциплин и, очевидно, не мучимый их ярмом, Р. Шваллер де Любич все-таки утверждает:

«Если чувства стыда и эстетики должны в эротике отрицаться, то чувства жизни и священного не могут отрицаться без того, чтобы одновременно не вызывалось само отрицание эротики». У меня нет сомнения, что от этого исходного пункта наша выставка отправляется вперед (со всем тем чувством приключения, которое содержится в этих словах), чтобы проложить тропу и провести разведку в самом сердце девственных джунглей Парижа, на пороге 1960-го года. Каким бы ни было лицемерие, которое эта выставка обязательно оскорбит, ничто не может помешать одушевляющей ее идее «носиться в воздухе» (если это выражение когда-либо и было в ходу, то лишь в наши дни оно приобрело конкретную — как нельзя более драматичную — наполненность смыслом). Обратите хотя бы внимание на тезис, который одновременно отсылает и к новым амбициям человека, и к грозящему истреблению человеческого рода, — тезис, высказанный в недавно опубликованном без имени автора произведении под названием «Эммануэль»:

«Единственное искусство, которое будет под стать человеку этого столетия, которое только и способно вознести его выше звезд, — это эротизм».

Сюрреализм никогда не переставал внимательно исследовать этот огромный океан. И ничто не поколебит его готовности к встрече с тем, что повсюду вырисовывается как «примета времени».

Замечание первое. Кто попробует узнать секрет избирательной привлекательности, какую могли оказывать на сюрреализм, начиная с его истоков, произведения столь несхожие, как работы Дюшана и Кирико, будет иметь все шансы заблудиться в бесплодных догадках, если от него ускользнет, что их наиболее общий знаменатель — эротизм. Отметим, что в обоих случаях речь идет об эротизме «завуалированном» (в первом случае — абсолютно намеренном, во втором — по всей вероятности, непроизвольном), и каждый из них пользуется различной эмблематикой. Можно также сказать, что, несмотря на чрезвычайную несхожесть в выборе средств и внешнее многообразие, особенностью, в первую очередь характеризующей и квалифицирующей сюрреалистические произведения, является именно их эротическая нагруженность.

Замечание второе. Альсид Бонно в предисловии 1885 г. к «Латинско-французскому эротическому словарю» Никола Блондо писал: «Несмотря на все основания, какие можно привести в пользу так называемого «разговора по-простому», и вопреки ханжескому жеманству мы склонны разделять отвращение многих людей к тем словам, которые считаются языком любви и дурно пахнут, оставляя на бумаге пятна нечистоплотности». Лишь такой вот ценой убереженный от позора, эротизм может отстоять для себя первостепенное место, на которое у него есть право. Нашей главнейшей задачей будет изгнать с этой выставки такие слова — и представления, которые они за собой влекут.

Андре Бретон

Примечания

1. Каждое из двенадцати заседаний обозначено римскими цифрами от I до XII.

2. Количество присутствий — от I до XII.

3. La Révolution surréaliste, No. 12. 15 décembre 1929, André Breton, Œuvres complètes, Bibliothèque de la Pléiade, Gallimard 1988, p. 1759. Маргерит Бонне подтверждает, что текст этой анкеты действительно принадлежит Бретону.

4. Именно среди результатов этой анкеты фигурирует знаменитая картина Магритта, изображающая обнаженную женщину с надписью: «Я не вижу... скрытую в лесу» в окружении фотографий 16 сюрреалистов с закрытыми глазами.

5. Minotaure, no. 3—4, décembre 1933. Текст комментария принадлежит Андре Бретону — который повторит его в 1937 г. в «Безумной любви» [рус. пер. Бретон А. Безумная любовь. М., 2006]: в качестве ее второй главы, вводимой следующим уведомлением: «Именно этими вопросами Поль Элюар и я недавно открыли анкету, результаты которой сообщаются в журнале «Минотавр». Перед публикацией полученных ответов я решил уточнить смысл этих двух вопросов, а также сделать предварительные выводы относительно сообщенных мнений». Эти комментарии читатель найдет ниже.

6. Эта цитата сопровождается помещенным над анкетой рисунком Мэна Рэя, где тщательно иллюстрируется текст Лотреамона. Ни рисунок, ни цитата не были воспроизведены в «Безумной любви».

7. По существу речь здесь идет о первом определении объективной случайности, данном Бретоном.

8. Le Surréalisme, même, no. 4 (printemps 1958) и no. 5 (printemps 1959).

9. Текст анкеты опубликован в по. 6 (juin 1964) альманаха La Brèche, action surréaliste, ответы — в no. 7 (décembre 1964), и no. 8 (novembre 1965) того же издания.

10. Затем следовала информация: «Направляйте ваши ответы Венсану Бунуру, бульвар де ла Гар, 49, Париж, 13-й округ».

11. Речь идет о Международной выставке сюрреализма, посвященной эротизму, которая открылась 15 декабря 1959 года в галерее Даниэля Кордье, улица Миромениль, Париж, 8-й окру г, и продолжалась до февраля 1960 г. Два этих параллельных текста воспроизведены в окончательном издании труда «Сюрреализм и живопись» [Le Surréalisme et la peinture, Gallimard 1965] так же, как и в каталоге, т. е. в два столбца. Мы же предпочли расположить их здесь один за другим.

Вам понравился сайт? Хотите сказать спасибо? Поставьте прямую активную гиперссылку в виде <a href="http://www.dali-genius.ru/">«Сальвадор Дали: XX век глазами гения»</a>.