Август

1-е

Я усадил себе на колени уродство и почти в тот же миг ощутил усталость.

2-е

Мы все изголодались по конкретным образам. И тут нам поможет абстрактное искусство: оно вернет фигуративному искусству его первозданную непорочность.

3-е

Мечтаю о методе, который позволит исцелять все болезни, во всяком случае хотя бы психологические.

6-е

Лето, обдираясь, протискивается сквозь мои челюсти, стиснутые так, словно у меня столбняк случился. Уже шестое августа. Поскольку я страшно боюсь опять приступить к работе над своим «Гиперкубическим телом»^*, живопись которого совершенна, меня осенила чисто далианская идея. Причина моего страха — недостаточный размер тестикул. Зато у меня самого слишком сильно стиснуты зубы. И вот во второй половине дня я натыкаюсь на две совершенно разные и в то же время взаимосвязанные вещи: во-первых, на яички торса работы Фидия¹, во-вторых, на пупок того же самого торса Фидия. Результат: страх как рукой сняло. Браво, браво, Дали!

7-е

Приплыла «Гавиота», яхта Артуро Лопеса, с Алексисом и его друзьями. Я поздно встал и искупался в море, которое трепетало, как оливковая роща. Когда я закрывал глаза, мне казалось, будто я плаваю в жидкой листве олив. Ночью, оттого что я ждал прихода яхты, мне снилось, что море покрыто пятнами акварели разных цветов и форм. С помощью радара собственного изобретения я расположил их так, что хоть пиши с них прекрасную картину, руководствуясь «радаром». Я с восторгом наслаждался каждым мгновением этого дня, основной темой которого было следующее осознание: ведь я то же самое существо, что и тот чудовищно застенчивый подросток, который когда-то стеснялся не только перейти улицу, но и пройти по террасе родительского дома. Я так страшно краснел, глядя на дам и господ, которые казались мне верхом элегантности, что у меня начинались приступы головокружения и я чуть ли не терял сознание. А сегодня мы фотографировались в фантастических нарядах. Артуро нарядился в персидский костюм, а на шее у него было ожерелье из крупных бриллиантов с эмблемой его яхты. Я же, привыкший все переиначивать, надел бирюзовые турецкие шаровары и архиепископскую митру. Мне подарили эти турецкие шаровары и кресло, являющееся точной копией саней Людовика XIV², со спинкой из черепашьего панциря, увенчанной золотым полумесяцем. Причина такого подарка — восточная атмосфера, которой пронизана тысяча и одна животворная ночь галианской биологии нашего дома с каталонскими цветами, нашими двумя кроватями, мебелью из Олота^** и редчайшим самоваром. Дух плаваний каталонцев на Восток царит в нашем доме — дух, который в него заново принес его белейшество король по имени Артуро Лопес. Мы отзавтракали точно в центре гавани (ее центр был безошибочно определен радаром) с лучшими сортами шампанского и среди коллекции бриллиантов и золотых изделий, украшенных эмалью. Перстень барона Реде исключительно красив, его эскиз нарисовал Артуро. Помнится, я уже видел как-то его в одном из своих мегаломанских снов.

Еще с полчаса после отплытия Артуро скалы Кадакеса оставались стилизованными под вермееровское освещение. Я считаю, что после всего этого каталонцы должны вернуться на Восток. А еще я предложил совершить на «Гавиоте» плавание в Россию. Имея в виду последние историко-политические события^***, восемьдесят девушек придут встретить меня и захотят, чтобы я сошел на берег. Я заставлю упрашивать себя. А они будут уговаривать. В конце концов я уступлю и буду встречен бурей аплодисментов.

8-е

Я все еще перевариваю вчерашнее пиршество и подготавливаю себя к понедельнику, к послезавтрашнему труду, готовлюсь, как девственник, как будто это у меня будет в первый раз в жизни. Ни разу еще я не писал картину с таким наслаждением. Мы поедем купаться в Хункет, и я получаю все больше и больше удовольствия от воды. Это доказывает то, что моя живописная техника на правильном пути, потому что я могу даже плавать, а для философа плавать равносильно сыноубийству. Потому всякий раз, когда плаваю, я отождествляю себя с Вильгельмом Теллем. Прекрасное было бы зрелище: плавают сто философов, соразмеряя свои движения с ритмом мелодий из «Вильгельма Телля» Россини!³

Дорога воскресного совершенствования. Должно стать ЛУЧШЕ во всем! Этим летом мы еще дважды повидаемся с Лопесами. Мой Христос прекрасней всех. Я уже не чувствую такой усталости. Мои усы великолепны. Мы с Галой любим друг друга еще крепче. Должно стать лучше во всем! С каждой четвертью часа я становлюсь еще просветленней, и между моими стиснутыми зубами оказывается все больше совершенства. Я буду Дали, я буду Дали! А теперь нужно, чтобы мои сны наполнились прекраснейшими и сладчайшими образами, чтобы днем давать пищу моим мыслям.

Да здравствуем я и Гала!

Предназначено ли мне судьбой стать творцом чудес?

Да, да, да и еще раз да!

10-е

Смотрю на кресло со спинкой из черепашьего панциря, которое подарил нам Артуро Лопес. Увенчивающий спинку маленький золотой полумесяц может означать только одно: через год мы сможем поехать в Россию, иначе зачем было привозить это кресло-сани с полумесяцем в Порт-Льигат и ставить в нашу спальню?

В обличье, материи тела и сложении Маленкова есть что-то от старательной резинки марки «Элефант». Сейчас как раз идет стирание коммунизма. Галашка подготавливает «кадиллак» для поездки в Россию, «Гавиота» тоже подготавливается.

А Сталин, которого уже полностью стерли, кто он?

И где его мумия?

11-е

В тот момент, когда я с чувством, что нужно использовать каждое свободное мгновение, потому что я и так опаздываю с завершением картины, готовился начать работу, Гала сказала мне, что она будет чувствовать себя совершенно несчастной, если я не поеду с ней на прогулку на мыс Креус. Сегодня самый тихий и самый дивный день лета, и Гала хочет, чтобы я воспользовался им. Первой моей реакцией было ответить, что это невозможно, но день действительно был чудный, и, чтобы она чувствовала себя счастливой, я согласился. Когда время поджимает, какое испытываешь сладострастное наслаждение, предаваясь ничегонеделанию! Мое желание приступить к работе накапливается, усиливается, и я уже чувствую, что эта непредвиденная пауза сыграет важную, но скрытую роль в завершении моей картины.

Мы проводим день, достойный богов. Здешние скалы — это вставшие строем скульптуры Фидия. Ведь самое прекрасное место всего Средиземноморья находится как раз между мысом Креус и Тудельским Орлом. Возвышенная красота Средиземноморья подобна красоте смерти. Параноидальные утесы Кульяро и Франкалоса самые мертвые на свете. Никогда ни одна из форм этих утесов не была живой, не принадлежала нашему времени.

При возвращении с нашей философической прогулки мы чувствовали себя в точности так, словно прожили мертвый день.

Я нареку этот исторический день возвращением из страны огромных зыбких видений, которые на самом деле твердые.

12-е

Вечером грандиозный запуск воздушных шаров. Формой один из них смахивает на каталонского крестьянина. Сперва он чуть было не вспыхнул, а потом исчез в бесконечности. Когда он стал размером с мошку, одни кричали: «Вон он, я вижу его!» — а другие: «Он исчез!» Но кое-кто все равно был уверен, что все еще видит его. Это навело меня на мысль о диалектике Гегеля: она унылей унылого, потому что в ней все теряется в бесконечности. А мы с каждым днем все больше нуждаемся в конечном пространстве.

Потом мы видели, как с неба упала звезда цвета зелени Веронезе⁴. Большая, таких больших падучих звезд я в жизни не видел, и я сравнил ее с Галой, которая стала для меня самой зримой, самой определенной и самой близкой падучей звездой.

13-е

Филипс — молодой канадский художник, фанатичный далианец. Мне он ниспослан ангелом. Я отвел ему один домик под мастерскую. И он с редкостной добросовестностью уже взялся рисовать все, что мне нужно, а это дает мне возможность подолгу копаться с теми деталями, которые доставляют мне наибольшее удовольствие, не испытывая от того ни малейшего чувства вины. Уже с шести утра в нижнем этаже дома он рисует лодку Галы именно так, как я его попросил.

Порт-Льигат весь желтый и иссохший. Я сильней всего люблю Галу именно в те мгновения, когда из глубин моего существа поднимается атавистическая арабская жажда.

14-е

И только благодаря боязни приняться за лицо Галы я в конце концов научусь писать! Писать надо с ходу, не колеблясь, наудачу, дожидаться, чтобы контрастные тона смешивались в ромбовидных пятнах неопределенного контура, и класть краску на просветы, вынуждая их становиться объединяющими посредниками.

Мне нужно с беспримерной отвагой отдать предпочтение целиком лицу Галы.

15-е

Я с наслаждением бездельничаю всю вторую половину сегодняшнего дня — Дня Пресвятой Девы. Льет и погромыхивает. Я начал писать левое бедро, но вынужден был прерваться из-за освещения. Пребываю весь в мыслях о необходимости найти бесспорные догмы, подтверждающие достоверность вечной жизни. У меня интуитивное предощущение, что однажды в трудах Раймунда Луллия⁵ я найду вполне убедительное искомое подтверждение. А пока что, поскольку моя техника достигла такого совершенства, я даже в шутку не могу допустить мысли, что когда-нибудь умру. Даже в глубокой старости.

Изыди, седина! Седина, изыди!

После моего изобретения знаменитой далианской яичницы-глазуньи на блюде без блюда все свелось к тому, что я стал «Антифаустом без блюда».

16-е

В это воскресенье я открыл подводно-ореховый цвет глаз Галы — цвет, который наряду с оливково-морским весь день не давал мне покоя. И мне все время хотелось созерцать эти глаза, которые, кроме того, что являются глазами Градивы, Галарины, Леды, Галы Безмятежной, принадлежат с этого мгновения огромному, размером в квадратный метр, лицу с будущей моей картины, называющейся «Сентябренель». Это будет самая веселая картина на свете. Такая веселая, что у меня даже возникло намерение всецело и безоговорочно преуспеть в написании картин, которые благодаря своим ироническим качествам неизменно будут вызывать взрывы оглушительного животного смеха.

Филипс старательно выписывает мою картину. Чтобы закончить ее, мне останется лишь все напрочь переделать.

Я ощущаю в себе такую героическую энергию и так неистово хочу ее развивать, что в конце концов уже ничто не сможет испугать меня.

17-е

Из чрезмерной предосторожности я наношу так мало краски на правое бедро, что, когда хочу усилить цвет, обязательно делаю пятно. Слышу, как с улицы доносится, подобно небесной музыке, восхищенный шепот моих почитателей, окружающих дом. Но самая сверхтайная тайна заключается в том, что прославленнейший живописец на свете, то есть я, до сих пор не знает, что нужно, чтобы достичь совершенства в живописи. И тем не менее я близок к тому, чтобы узнать это, и тогда я сразу напишу картину, которая превзойдет все, что было создано в античную эпоху. Я упорно держусь за яички Фидия^****, чтобы придать себе смелости...

О, если бы я только не боялся писать! Но ведь, по сути, я стремлюсь к тому, чтобы каждый мой мазок достигал абсолюта и привел к созданию на полотне совершенного изображения яичек — яичек, которые вдобавок еще и не мои.

Эти ослы хотели бы, чтобы я в точности следовал советам, которые я даю другим. Это невозможно, потому что я полностью отличен от всех...

18-е

Чуть только выйду я из дома,
Скандал бежит за мною вслед.

Тирсо де Молина. Дон Хуан⁶

Стоит мне, в точности как Дон Хуану, куда-нибудь приехать, как тут же разражается скандал. В последнюю мою итальянскую кампанию едва я высадился в Милане, как какие-то совершенно непонятные личности вчинили мне процесс, утверждая, что якобы это они придумали термин «ядерная мистика».

Одна итальянская княгиня с огромной свитой приплыла на роскошной яхте, чтобы встретиться со мной. Меня все чаще именуют мастером, но самое гениальное то, что мастерство мое — явление чисто умственное.

Но тсс... Я уверен, что завтра к вечеру яички Фидия сумеют помочь мне идеально написать, в частности, левую руку.

19-е

Благодаря яичкам Фидия левое бедро я пишу просто великолепно. Я приближаюсь к совершенству, а это означает, что оно безмерно далеко, как все, к чему приближаются. Но я приближаюсь, а раньше даже и не приближался.

Сегодня ко мне приезжали молодые ученые, работающие в ядерной физике. Ушли в полном восторге, пообещав прислать мне объемную фотографию кристаллизации кубика соли. Приятно, что соль — олицетворение несгораемости — работает, подобно мне и Хуану де Эррера^5*, над проблемой «Суперкубического тела».

20-е

И опять я повторяю себе — но если я не буду этого себе повторять, то никто другой, по крайней мере я таких не вижу, добровольно на себя эту повинность не возьмет, — так вот, я повторяю себе, что уже в отрочестве был у меня такой порок — считать, что я могу позволить себе все, что угодно, по одной простой причине, что зовут меня Сальвадор Дали. С той поры, то есть на протяжении всей моей жизни, я так и веду себя, и у меня это вполне получается.

Глядя на свою картину, обнаруживаю изъян на левом бедре. А произошел он от моей безграничной веры в возможность густых мазков сливаться друг с другом. Для большей рельефности мне достаточно будет сильнее наносить кистью мазок и старательней распределять краски, пока они не сольются по краям.

21-е

Крайне важно: краски могут сливаться по краям до полного исчезновения. Надо начинать с центра и сводить на нет к краю. Цвет неслившийся и непроработанный дает пятно.

22-е

Главный нынешний секрет — умение не бежать сломя голову впереди лета, которое вырывается из моих крепко стиснутых зубов. Я изо всех сил стискиваю их, стараясь не давать ни капли свободы времени, но все-таки сохраняю у него иллюзию, будто оно сможет вырваться. И весь день время предается этой игре, которую провидел еще Темный Гераклит⁷, когда сказал: «Время — это дитя». Все это подтверждается сегодня постулатом, что время без пространства непостижимо.

Едим мускатный виноград. Я всегда думал, что, если поднести виноградину к уху, можно услышать своеобразную музыку. Поэтому у меня привычка после еды класть одну виноградинку в левое ухо. Холодок, который я ощущаю, так восхитителен, что я начинаю размышлять, как использовать таинство этого восхищения.

23-е

Едем в Барселону, куда Серж Лифарь⁸, г-н Бон и барон Ротшильд привезут макеты к моему балету. Очень надеюсь, что музыка будет хуже некуда. Вообще, Ротшильд затеял совершенно никчемную историю. Но я все равно смогу совершить истинно далианские чудеса, если у меня будет безоговорочная поддержка Бона и Лифаря^6*.

По дороге я смогу наслаждаться своей все растущей популярностью.

24-е

У нас с Галой как будто медовый месяц. Отношения наши еще более идиллические, чем когда бы то ни было. Я чувствую, что близится тот прилив мужества, который позволит мне полностью превратить свою жизнь в шедевр героизма. И после этого я уже ни на миг не перестану быть героем.

В Барселоне встретился с Лифарем. Там же на ходу придумал декорацию с насосами, которые гонят теплый воздух. Насосы, качая воздух, поднимут стол с канделябрами. А на стол я водружу мой доподлинно настоящий французский хлеб восьмидесятиметровой длины.

25-е

Возвращение в Порт-Льигат. Подготавливая с безмерным наслаждением палитру, я вдруг почувствовал, что у меня начинаются спазмы в желудке и в животе; они все не прекращаются и не дают мне заснуть. У меня ощущение, что это провиденциальное событие. Вынужденная задержка в работе заставит меня еще с большей стремительностью завершить «Гиперкубическое тело».

26-е

Дождливый день. Спазмы прекратились. Весь день сплю и готовлюсь завтра работать. Нет, право, задержки эти — отличная штука. Дом полон туберозами и восхитительными ароматами. Сейчас лежу в постели. Мурлычет el gatito bonito^7*, его мурлыканье в точности схоже с бурчанием моего живота, страдающего расстройством пищеварения. Эти синхронно льющиеся переливчатые звуки доставляют мне грандиознейшее удовольствие. С ощущением, что в уголке рта засыхает слюна, я засыпаю.

Дует трамонтана, а это предвещает, что завтра я, когда вновь примусь за гиперживопись своего «Гиперкубического тела», смогу наслаждаться поистине райским утренним освещением.

27-е

Браво!

Это недомогание воистину было даром Господа Всеблагого! Я еще не был готов. Я еще не был достоин приняться за живот и грудь «Гиперкубического тела». Тренируюсь на правом бедре. Нужно, чтобы живот у меня пришел в порядок да и язык очистился. Завтра, ожидая очищения, буду работать с яичками торса Фидия. А еще мне нужно как следует научиться постепенно сводить мазок от центра к краям.

28-е

Благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты ниспослал мне это желудочное недомогание. Его как раз и не хватало мне для того, чтобы я достиг равновесия. Скоро засентябрится сентябрь. Люди начнут полнеть, а вот в июле они кончают самоубийствами и сходят с ума, если только статистика не лжет. Я привез из Барселоны весы. Начинаю регулярно взвешиваться.

Гала и Хуан наряжают el garito bonito в шапочку тигровой расцветки с желтым перышком, и мы приучаем его спать в геодезической колыбельке, которую привезли из Барселоны. Наступление сумерек и восход луны гармонически сочетаются с симфоническим мяуканьем котенка и бурчанием в моем животе. Эта утробно-лунная гармония подсказывает мне, что мое «Гиперкубическое тело» навеки пребудет нетленным. Оно будет изваяно по нетленному образу и подобию моего живота и моего мозга.

29-е

Ужас! У меня поднялась температура, и во второй половине дня мне пришлось лечь в постель. В животе у меня больше не бурчит, котенок тоже не мурлычет. Я вижу эту свою небольшую лихорадку: она словно бы опалесцирующая, радужная. Станет ли она радугой моей болезни? Голуби^8*, которые все последние дни молчали, вдруг принялись ворковать, в определенном смысле заменив мой бурчащий болящий живот, как агнец заменил на жертвеннике Исаака.

Я подарил Андресу Сагаре, который вместе с Джонсом и Фошем⁹ приехал повидать меня, куст жасмина. Мы вместе как-то были на длиннющем банкете в честь поэта и гуманитария Карлеса Рибы¹⁰. Там играли сарданы¹¹. Карлес Риба всю свою жизнь провел, изучая Грецию, но так и не сумел понять, что она собой представляла в эпоху Античности. Как, кстати, и все прочие современные гуманитарии^9*.

30-е

Благодарю Тебя, Боже: болезнь прошла. Я чувствую себя прошедшим очищение. Послезавтра смогу снова приступить к «Гиперкубическому телу».

Мне пришла далианская мысль: единственное, чего на свете никогда не бывает вдоволь, — это чрезмерности. И в этом великий урок античной Эллады, который впервые открыл нам, как мне кажется, Фридрих Ницше. Ибо если аполлонический дух достиг в Элладе высочайшего, поистине универсального уровня, то уж дионисийский превзошел все мыслимые пределы чрезмерности. Чтобы удостовериться в этом, достаточно обратиться к их трагической мифологии. Потому мне так нравятся Гауди, Раймунд Луллий и Хуан де Эррера — из всех, кого я знаю, это люди безграничной чрезмерности.

31-е

Сегодня впервые в жизни Сальвадор Дали испытал этот ангелический восторг: он прибавил в весе.

Утром меня разбудило хлопанье крыльев голубя, который проник к нам в спальню через каминную трубу. Феномен этот — отнюдь не случайность. Это знак, что бурчание моего живота действительно перешло вовне. Гульканье птиц лишь подтверждает мое интуитивное прозрение: я слушаю то, что происходит вовне, вместо того чтобы прислушиваться к тому, что происходит внутри меня.

Настал момент для меня и Галы выстраивать наше «внешнее». Ведь у ангелов все «внешнее». Их и распознают-то только по их «внешнему».

Итак, сегодня начат дермоскелет души Сальвадора Дали.

К нам на обед приехала Дэйзи Феллоуз в сопровождении какого-то милорда в штанах дивно красного цвета, купленных в Аркашоне^10*.

Примечания

*. Картина, изображающая распятого Христа, которую Честер Дейл передал в нью-йоркский Метрополитен-музей.

**. Городок неподалеку от Фигераса, где Гала купила многие предметы стильной мебели, ныне украшающей дом в Порт-Льигате.

***. Смерть Сталина — 5 марта 1953 г.

****. В том же году, когда был написан распятый Христос, Дали, вдохновленный Фидием, написал мужской торс.

5*. Испанский архитектор, строитель Эскуриала, автор «Рассуждения о кубической форме», вдохновившего Дали на создание «Гиперкубического тела».

6*. Имеется в виду балет «Осень священная» на музыку Анри Соге¹².

7*. Прелестный котенок (исп.). — Примеч. перев.

8*. У Дали в голубятне, стоящей на столбах, живет около двух десятков голубей.

9*. Дали записал на полях дневника, что в тот же самый день, но девять лет спустя случилось точно такое же желудочное расстройство. Напомним, что девять — это число прежде всего кубическое.

10*. И опять же спустя девять лет Дали сделал еще одну запись на полях своего дневника: «В этом шестьдесят втором году я синхронно решил построить стены, чтобы установить в них кибернетические машины, так как мой мозг уже не помещается ни у меня в голове, ни в доме. Я буду строить их вне дома. В пятьдесят третьем году было утробное воркование, а теперь мои мозговые извилины, которые работают и будут работать, приобрели утробные повадки».

1. Фидий (V в. до н. э.) — древнегреческий скульптор, работавший в Афинах в эпоху Перикла, автор скульптур для реставрированного Акрополя. Творчество Фидия считается вершиной античного классического искусства.

2. Людовик XIV (1638—1714) — французский король с 1648 года, прозванный Великим, а также «королем-солнцем».

3. Россини Джоаккино (1792—1862) — итальянский оперный композитор. Опера «Вильгельм Телль» была написана им в 1829 году.

4. Веронезе (наст. имя Кальяри) Паоло (1528—1588) — итальянский живописец, работавший преимущественно в Венеции, живопись которого отличается богатством оттенков зеленого цвета.

5. Луллий Раймунд (латинизированная форма имени Рамон Льюль) (1232—1315) — каталонский философ, мистик, теолог, поэт, создатель каталанского литературного языка.

6. Тирсо де Молина (наст. имя Габриель Тельес) (ок. 1583—1648) — испанский драматург золотого века, создатель мифа Дон Жуана (Дон Хуана), который как персонаж впервые появился в его пьесе «Севильский озорник, или Каменный гость» (1630). Дали ошибочно назвал ее «Дон Хуан». Строки, приведенные Дали, в тексте этой пьесы отыскать не удалось.

7. Гераклит Эфесский (ок. 544 — ок. 483 до н. э.) — древнегреческий философ-диалектик; его сочинения отличались глубокомыслием и загадочностью, отчего он получил прозвище Темный.

8. Лифарь Серж (1905—1986) — выходец из России, танцовщик труппы Дягилева, после смерти которого был назначен первым танцовщиком и балетмейстером парижской Гранд-опера; в своих балетных постановках сочетал неоклассические и авангардные тенденции. Был близок к сюрреалистам.

9. Фош (Фуа) Джозеп Висенс (1893—1987) — каталонский поэт, близкий к сюрреалистам.

10. Риба (Рибас) Карлес (1893—1959) — каталонский поэт; долгое время был профессором на кафедре классической филологии Барселонского университета, переводчик античной литературы на каталанский.

11. Сардана — каталонский круговой танец с пением.

12. Соге (наст. фамилия Пупар) Анри (1901—1989) — французский композитор.

Вам понравился сайт? Хотите сказать спасибо? Поставьте прямую активную гиперссылку в виде <a href="http://www.dali-genius.ru/">«Сальвадор Дали: XX век глазами гения»</a>.